Кара Колтер - Серебристый призрак

Это было нелепо — словно неандерталец задумал учить ее жизни. Что для нее важно, а что нет? И почему, шесть лет учась в университете, она ни разу не задалась этим вопросом? Два часа на трудной и непонятной работе — и все, включая ее хваленую уверенность в себе, как ветром сдуло.

— Никогда не слышала такой вьетнамской пословицы: «Когда ешь фрукты, вспомни того, кто вырастил сад»?

Джесси вытаращилась на него в замешательстве. Трудно представить, что это он сказал. В этой фразе и поэзия, и философия. Причем восточная философия, господи боже!

— Пусть у меня нет степени магистра, — сказал Гарнер, — или триллионного наследства, но я знаю этого человека, когда-то воевавшего, пережившего Великую депрессию. Это он посадил дерево, плодами которого ты в настоящий момент питаешься.

Потрясенная Джесси не могла сказать ни слова.

— В моем деле, — продолжал Гарнер, — внимание к людям — важная часть работы. В крупной фирме они могут отремонтировать свои машины дешевле. Но там по большому счету на них всем наплевать, лишь бы деньги платили. А нам все эти люди небезразличны.

Да как он смеет читать ей мораль! Воображает, будто лучше ее знает, что важно, а что нет в этой жизни.

— Знаешь, что сейчас важно? — взвилась Джесси.

Он приподнял черную бровь.

— Я проработала два часа!

Кивнув, он посмотрел на часы.

— А по моим — осталось еще шесть минут.

Она отправилась обратно. Эрни спокойно попивал кофе, пес одарил ее умильным взглядом. Еще шесть минут. Джесси уселась рядом с Эрни.

— Прекрасно, — сказала она. — Вы что-то рассказывали о Великой депрессии. О вашем дне рождения, насколько я помню.

Пожилой джентльмен посмотрел на нее в изумлении. Глаза его засветились, рука накрыла ее руку.

— Спасибо, что вы меня слушаете.

Джесси стало стыдно за свое нетерпение. Этот человек примерно того же возраста, что и ее отец. Почему же отец кажется настолько моложе?

Открылась задняя дверь, вошли два механика, Клайв и Пит. По пятам за ними следовал Гарнер.

Она не пропустила его взгляд в сторону часов. С трудом подавила искушение показать ему язык. Он прошел через контору, наклонился и начал копаться под ее столом. Встретившись с ним глазами, Джесси уловила вызывающее выражение его лица, потом взглянула вниз.

Там… стояла мышеловка. А в ней — мышь!..

— Здание старое, — с показным сожалением заметил Гарнер. — Как мы ни стараемся, никак не избавимся от мышей. Кишмя кишат.

Джесси абсолютно точно знала, чего он ждет, и была несказанно довольна, что не доставит ему ожидаемой радости.

Гарнер Блейк посмотрел на часы. Осталась одна минута. По его замыслу, девица должна взглянуть на мышь и свалиться замертво. Он даже придвинулся к ней чуть ближе, чтобы подхватить, если она начнет бледнеть и соскальзывать со стула. Хотя в глубине души надеялся, что обойдется без обморока. После того как она сняла жакет, обнаружились такие формы, что и смотреть на них — достаточное искушение, не то что дотрагиваться…

Она подняла на него глаза. Зеленые и чистые, без малейших признаков истерики.

— Полевка, — сказала она. — Видите, какой у нее острый нос?

Подняв мышеловку, она сунула ее прямо ему в лицо. Гарнер, не удержавшись, отшатнулся. Джесси усмехнулась, и все в ней сразу переменилось. Мгновенно она перестала быть слишком рассудительной, слишком утонченной, слишком богатой. Перед ним была девушка, наполненная жизнью и озорством.

И оказавшаяся для него сущим потрясением. Становилось ясно, что Джессика Кинг и рядом не стояла с заранее созданным им образом изнеженной, избалованной и капризной девицы.

Да уж, хорошего мало. Потому что придуманный им портрет никак нельзя было назвать привлекательным. А стоящая перед ним девушка, с неподдельным интересом изучающая мышь-полевку, была привлекательна до такой степени, что подумать страшно…

Парни расхохотались над ее реакцией, прекрасно зная, чего ожидал Гарнер. Взгляд Клайва напоминал о совете «быть поприветливее».

— Это даже не белоногая мышь, — с легким сожалением прокомментировала Джесси. — Той я могла бы испугаться. Она переносит вирусы.

Какого черта она изучала в своем университете? Явно не то, что он предполагал: что-нибудь типа декорирования особняков и восхождения по социальной лестнице.

За кофе звучала обычная мужская болтовня. Машины. Бейсбол. Рыбалка. Принцессе, к сожалению, разговор не приедался. Скорее, она получала удовольствие, общаясь с местным народом. А какой злорадный свет зажегся в ее зеленых глазах, когда в беседе образовался перерыв.

— Я и Гарнер заключили сегодня утром маленькое пари. — Оказавшись центром всеобщего внимания, Джесси явно наслаждалась. — Вашему боссу показалось, что я не подхожу для этой должности.

— Эй, два часа не делают тебя работницей года! — проворчал он.

— Пари не предусматривало, что я стану «Работницей года». Мы спорили, продержусь я два часа или нет. И, джентльмены, я продержалась!

Ее приветствовали улюлюканьем и громкими аплодисментами. Она выказала удовольствие при виде столь буйного мужского восхищения, и Гарнер понял, что дело сделано. Мисс Джессика Кинг никуда не уезжает.

— А что за пари?

— Клайв, я рада, что ты спросил, — нежно проворковала она. — В случае если я продержусь два часа, Гарнер обещал съесть свои трусы.

Объявление условий пари вызвало громкий гогот и хлопанье руками о колени.

— Я принесу перца, босс, и горчицы, — давясь от смеха, произнес Клайв. — Тогда они пойдут легче.

— Позволю дать совет, — добавил Пит. — Сначала простирни их.

Все, исключая Гарнера, так и зашлись хохотом. Хотя он должен был признать, что и ему хотелось рассмеяться. Впервые за долгое время.

Когда он был так счастлив?

Вспомнил. До Кэти-Энн. Его богатой пассии.

Он посмотрел на часы.

— Перерыв на кофе закончен. — И обернулся к Джесси. — Два часа — не целый день, мисс магистр экономики.

— Желаешь заключить еще одно пари? — вкрадчиво предложила она.

— Собачьи галеты! — прорычал Клайв. — Пусть съест миску собачьих галет!

— Больше никаких пари, — твердо сказал Гарнер.

И понял, что это кое-что значит. Он думает, что она остается. И судя по ее слегка удивленному взгляду, она тоже так думает.

Сара Джейн Маккензи пробежалась по кнопкам пульта, с досадой выключила телевизор и одним шагом пересекла пространство своей крохотной квартирки.

— Тридцать каналов, — пожаловалась она, — а смотреть нечего.

Она отдавала себе отчет в иронии ситуации. Всего месяц назад квартира, дающая возможность смотреть тридцать телевизионных каналов, показалась бы ей раем.