Мэгги Робинсон - Полночная любовница

Лоретта выскочила на него из темноты. Коса ее расплелась, а шемизетка была такой тонкой, что через нее проглядывала грудь. Кон положил руку Лоретте на плечо, чтобы успокоить и ее, и себя.

— С ним все в порядке?

— Думаю, да. Более или менее. Он поцарапался, когда падал в расщелину, а потом сорвал голос, пока звал нас на помощь. Нам придется пересечь мелкий ручей, чтобы попасть в пещеру.

— Что случилось с твоей рубашкой? Должен сказаться нахожу этот новый фасон весьма привлекательным.

Лоретта строго взглянула на него:

— Я была бы очень рада, если бы вы одолжили мне вашу рубашку, милорд. Рубашка Тома выполняет роль поставщика воды.

Кон погладил ее по руке.

— Да ты холодная как лед. — Он отдал ей тяжелую сумку, а сам стал снимать с себя сюртук.

— Что в ней? Камни?

— Нет, моя умная девочка. Камни были в твоей. Блестящая идея, кстати. Я снова почувствовал себя мальчишкой. — Кон накинул на нее свой сюртук, и Лоретта с благодарностью надела его.

— Со мной все хорошо, правда. А вот Джеймс сильно замерз. У него зуб на зуб не попадает.

Кон следовал за Лореттой, пока они спускались с холма и шли по скользкому берегу ручья. Он был удивлен и счастлив, что ей удалось отыскать Джеймса в этом неудобнейшем из мест.

— Как ты догадалась искать здесь? Она пожала плечами:

— Вначале я нашла его куртку, потом просто шла и шла. Это чудо какое-то, ей-богу.

Воистину чудо.

— А где твой фонарь?

— Потух.

— И ты нашла его в темноте?

— Я услышала его прежде, чем погас фонарь. Джеймс стучал камнем о камень.

Кон схватил ее за локоть и сжал.

— Ты спасла ему жизнь, Лори. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя.

— Просто вытащи его из этой расщелины. — Она остановилась у входа в пещеру. — И не будь с ним слишком суров, — прошептала она. — Он не хотел причинять никому беспокойства. Мы с ним поговорили по душам.

Кон и не собирался ругать сына. Джеймс не будет знать ни в чем отказа, по крайней мере пока не достигнет того трудного подросткового возраста, когда мальчишка и святого может вывести из себя.

Кон пригнулся и вошел, осветив пещеру изнутри. Лоретта передернулась, когда несколько летучих мышей запротестовали против вторжения на их территорию.

— Вон там. Ступай осторожнее.

Кон опустился на колени на краю немаленького провала, и сердце его сжалось, когда он заглянул вниз и увидел измученное бледное лицо сына.

— Привет, Джеймс. Я ужасно рад тебя видеть.

— Я не хотел никому причинить неудобств, сэр, — проговорил Джеймс сиплым голосом.

— Тише, не разговаривай. Лоретта сказала, что ты сорвал голос.

Джеймс покачал головой:

— Я прошу прощения за все, что наговорил.

— Я уже все забыл, Джеймс. Я просто счастлив, что с тобой все в порядке и ты жив. Ну и как же нам тебя вытащить?

— Я соскальзываю все ниже и ниже. Я сейчас на чем-то вроде шельфа, но не могу протиснуться сквозь пролом. Я пытался.

И при этом, наверное, содрал кожу до крови.

— Тесноватый домик, а? Я принес молоток. Если я спущусь и обобью камень?

Лоретта покачала головой:

— Кон, тебе ни за что не пройти. Давай, это сделаю я.

Кон вскинул бровь.

— Это намного разумнее, — пояснила Лоретта. — А вот я вряд ли смогу тебя удержать.

— Это же камень, Лори. Хватит ли у тебя силы, чтобы расколоть его?

— Это же известняк. Он относительно мягкий. И потом, мне же не придется откалывать огромные куски, всего лишь небольшие кусочки.

Кон усмехнулся:

— Ты просто чудо. Хорошо, попробуем сделать по-твоему.

Кон разматывал веревку, пока Лоретта застегивала его сюртук и засовывала косу под воротник. Он крепко обвязал веревкой ее тонкую талию, затем обвязал другой конец вокруг себя, намотал излишек на кулак.

— Работа нам предстоит нешуточная. Джеймс свалился не так глубоко, его зажало между камнями. Дай мне знать сразу, как только захочешь выбраться назад. Будет с тебя геройства. Если ничего не получится, я вернусь за Томасом или Нико.

Лоретта взмахнула молотком, проверяя его вес. С растрепанными золотистыми волосами, блестящими в свете фонаря, она была похожа на валькирию.

— Готова?

— Да.

Она медленно начала опускаться в расщелину по мере того, как Кон отпускал веревку дюйм за дюймом, потом втиснулась в узкий проход.

— Стоп! Привет, Джеймс! — В туннеле голос ее прозвучал глубоко и мягко.

Кон подсунул веревку под камень, но все равно держал крепко.

— Берегите глаза, вы оба. Джеймс, а тебе свои надо вообще закрыть.

— Джеймс, как насчет того, чтобы я завязала тебе глаза платком? — Сунув молоток под подбородок, Лоретта завязала мальчику глаза. — Прямо как игра в жмурки, только пока ты не можешь меня осалить. Но скоро сможешь.

Ее удары по камню поначалу были неуверенные. Мелкие осколки взлетели в воздух, и Джеймс закашлялся.

— Извини.

Кон наблюдал, как Лоретта сменила стратегию. Держа молоток обеими руками, увеличила скорость, тревожно раскачиваясь при каждом ударе.

Ему следовало бы остановить ее. Это безумие. Но он продолжал держать веревку и свет так твердо, как только мог, глядя, как тело Лоретты раскачивается и поворачивается от усилий. Известняк пористый и полон трещин. Если им повезет, она найдет подходящую трещину.

Кон попытался представить, что чувствовал его сын, заключенный в каменный кокон на много часов, и озноб пробежал у него по позвоночнику. Им с Уильямом довелось заниматься раскопками гробниц, и он хорошо помнил, каково находиться под землей в темноте, пыли и сырости. А Джеймс вдобавок ко всему был один и думал, что его никогда никто не отыщет.

Кон почувствовал, как его самого охватывает паника. Он никогда не любил замкнутые пространства; даже на корабле большую часть времени проводил на палубе. Этот случай может навсегда оставить след в душе Джеймса вдобавок к тем шрамам, которые останутся у него на теле от падения.

Радостный возглас Лоретты, звук падающих камней и удаляющийся металлический стук оторвал Кона от его мыслей.

— Прогресс? — спросил он.

— Успех, я думаю! Но черт, я уронила молоток. Джеймс, теперь ты сможешь просунуть руки?

Кон не слышал, о чем они говорили. Они переговаривались целую вечность, потом Лоретта сказала:

— Вытаскивай меня, Кон.

Она была мертвым грузом, когда он тянул ее наверх. Когда он, наконец, вытащил ее, руки у нее тряслись от усталости, лицо было красным и блестело от пота.

— С тобой все в порядке?

— Не беспокойся обо мне. Только развяжи веревку. Боюсь, я сама не справлюсь.

Она рухнула на землю и попыталась вернуть пальцам чувствительность. Кон опустился на колени, расслабил узел и стащил веревочную петлю через ее голову. Она понизила голос, чтобы Джеймс не услышал: