Мой кошмарный принц - Оксана Волконская

Приглушенное ругательство из коридора практически прямым текстом намекнуло ему, что догадка Строганова все-таки постигла. И с улыбкой довольного собой человека Глеб вошел в собственную комнату. Маргарита сидела в кресле со спящим ребенком на руках.

— Уснул? — тихо уточнил Глеб, забирая сына и укладывая его в кроватку.

— Знаешь, — Маргарита подошла со спины к мужу и обняла его. — Ромка под мои колыбельные плохо засыпает, — пожаловалась она. — Ему папкины подавай.

— Мой сын с детства ценит хорошую музыку, — важно заявил Левицкий, с гордостью поглядывая на Романа Глебовича, сосавшего во сне палец. — Не то, что ты, — обиженно — уже жене.

Маргарита хихикнула:

— Ну, если бы я не любила хорошую музыку, вряд ли я бы тебя простила, — вспомнила она подробности их бурного романа и пути, которыми ее любимый выпрашивал прощения.

— Ты простила потому что любишь меня, а не хорошую музыку, — поправил ее Глеб.

— Так разве это не одно и то же? — невинно округлила глаза Маргарита, на что муж сграбастал ее в объятия, поцеловал и тихонько сообщил:

— Подлиза ты у меня. Творческая подлиза.

А маленький Роман Глебович Левицкий дрыгнул ножкой в знак согласия с отцом.

И если в этом семействе, любящем и ценящем хорошую музыку все было тихо-мирно и гармонично, то скупидоненная Глебом парочка была готова разругаться. Ярослав, которого ненавязчиво ткнули в собственную слепоту, не придумал ничего умнее, чем поступить в духе собственной жены — ворваться на кухню и потребовать объяснений.

— Инга, солнышко мое, заинька, ты мне ничего сказать не хочешь?

Виктория на его словах как-то странно хихикнула, бросила на стол полотенце и вышла, пробормотав о том, что в ближайшие сорок минут мясу ничего не грозит. Инга на предательницу-подругу особого внимания не обратила, с самым невинным видом ковыряясь ложкой в уже испорченном салате.

— Ты о чем, родной?

— Почему Левицкий опять узнает все новости раньше меня? — выдал жене свою главную претензию Строганов. На что Инга лишь улыбнулась и предположила:

— Потому что он внимательнее и соображает быстрее?

— Инга! — почти прорычал Ярослав. Несмотря на годы совместной жизни, он так и не научился не поддаваться на провокации этой невозможной, вредной, неугомонной ведьмочки.

— Что Инга? Я тебя и таким люблю, — отмела все претензии девушка, оставила, наконец, в покое несчастный салат, спрыгнула со стула, поцеловала своего любимого тор…медленного газа в губы и сообщила. — Ярослав Андреевич, соболезную, вы снова станете папой.

— А соболезнуешь-то почему? — сощурил глаза Строганов.

— А это я себе, — вздохнула Инга. — Потому как с сегодняшнего дня спокойная жизнь заканчивается, и… — ее рассуждения прервали старым как мир способом. Ярослав просто взял и поцеловал свою вредную ведьмочку. А забота… Потом как-нибудь разберутся.

А Виктория Барсовецкая тем временем направилась в комнату, отведенную им, где на синтезаторе муж подбирал какую-то мелодию, а двухлетняя дочь тем временем усиленно ее портила, молотя маленькими кулачками по клавишам.

— Сашка, а, Сашка? — позвала великого Лекса Барсовецкого Вика. — Вот скажи мне, почему все нормальные люди делом заняты, а ты все с инструментами в обнимку? Еще и Ленку к этому приучаешь.

— Я с детства прививаю ребенку хороший вкус, — важно пояснил Лекс и погладил малышку по темным кудряшкам. Лена согласно кивнула, сползла со стульчика и побежала к матери.

— А потом она вырастет и влюбится в рокера, — закончила Вика, присела на корточки и поправила дочке встрепанные хвостики. — Что тогда делать будем?

— Ну, а на что я пистолет покупал? — невозмутимо откликнулся Александр, продолжая что-то наигрывать. — Отстрелим все лишнее и пойдем искать принцессе нормального парня.

— Который не будет выть, ага, — рассмеялась Вика. — Милого и культурного скрипача, которого наш папа в ближайшей ямке закопает, присыпет снежком и скажет, что так оно и было.

— Неть! — воинственно возразила маленькая Леночка и гордо вздернула курносый носик. — Сама найду. Сама плибью. Сама отстлелю.

— Уууу… — Лекс разве что не захрюкал от смеха, падая лбом прямо на синтезатор. Минорно взвыли клавиши. — Вот сразу видно, в кого у нас дочь.

— Ничего не знаю, — тут же открестилась Виктория. — Твои гены, тебе и расхлебывать.

Скептический взгляд мужа она просто проигнорировала. Какие к ней могут быть претензии? Она белая и пушистая, и вообще само совершенство.

А признанная «леди совершенство» всей компании тем временем только подъехала вместе с мужем к даче Левицких. К сожалению, дела не позволили Матвею освободиться раньше, а оставлять мужа одного Элла не хотела. Тем более, за детьми было кому и без них присмотреть. Стоило только выйти их машины, как каблучки тут же утонули в белой пелене, а на рыжих волосах заискрились снежинки. Но Элла словно этого и замечала. Приподняв лицо, она непривычно мечтательно улыбалась.

— О чем задумалась, эльфеныш? — поинтересовался Матвей, подходя к жене.

— Знаешь, я тут подумала… Вот только не смейся. Я когда-то даже не мечтала о том, что буду так счастлива. Свободна. Спокойна. И вообще… чудеса рядом, волшебство с нами. Смотри, — обвела рукой она окружающее пространство, — оно ведь в мелочах, счастье. И не нужно ничего глобального. Достаточно лишь жить. Верить. Любить.

— Это ты мое чудо, — зарылся носом в искрящиеся пряди Матвей. — Самое яркое, волшебное, непредсказуемое. И совершенное.

Думал ли он, что та чопорная, безупречная вредина, которая когда-то отшила его в самолете, станет его счастьем? Нет. Но жизнь тем и хороша. В ней много непредсказуемости. Тепла. Любви. И счастья.

От философски-бытовых размышлений их отвлек шум еще одной подъезжающей машины. Оказывается, они на праздник приехали не самыми последними. Чета Белозеровых тоже задержалась. Вышедшая из машины с ребенком на руках Ася раздраженно посмотрела на мужа:

— Нет, Белозеров, ты совершенно невозможен, — и возмущенно пыхтя удалилась в сторону входа.

— Что случилось? — поинтересовался у Стаса Матвей, а Элла поспешила догнать подругу.

— Нет, ты представляешь, — сообщила ей Ася, — этот чурбан бесчувственный собирался тащить Власту с Марком сюда, чтобы наблюдать за ними и смущать бедного мальчика.

— Этот бедный мальчик сам кого хочешь смутит, — уже не в первый раз привел аргумент Стас. — Он, в конце концов, у твоего крестного стажируется.

— Ничего не знаю, — стояла на своем Ася. — Это подло с твоей стороны портить сестре праздник.

В ответ на это заявление Стас возвел глаза к небу и развел руки в сторону, показывая, что он вообще ни при чем, ангелочек и вообще пилить его нельзя.

— Так значит ты у нас теперь в