Энн Хампсон - Голубые холмы Синтры

Вне себя от изумления Элинор признала, что у нее дух захватывает от привлекательности спутника и с каждой минутой неизвестное ранее сильное и глубокое чувство овладевает ее сердцем.

Она тут же вспомнила Терри Кершоу: близко посаженные глаза, слабый подбородок, толстый рот, казалось кричащий о похоти. Интересно, почему она вдруг о нем подумала? Девушка нахмурилась. Конечно, она сравнивала Терри и дона Мигела. Элинор представила, что Терри Кершоу на целых двенадцать месяцев станет ее директором. Год стажировки будет достаточно трудным, как и у каждого нового учителя. Но во власти Терри Кершоу сделать его невыносимым для Элинор. Он станет ее начальником. Его приказам придется подчиняться. Он сможет придираться к ней по любому поводу. Если захочет, пренебрежительно отзовется о ее работе в разговоре с инспекторами, которые придут посмотреть, как она ведет уроки. Как же ей не везет! Элинор пожалела, что ей придется начать карьеру в этом году. Если бы найти какую-нибудь другую должность, чтобы отвязаться от человека, который наверняка станет ей докучать так же, как докучал в колледже!

Машина остановилась, и Элинор очнулась от грез. Девушка поняла, что они в частном парке отеля. Дон Мигел выключил свет, немного поколебался и все же спросил, полуобернувшись к Элинор:

— Насколько же именно моя сестра доверилась вам, сеньорита?

Она вздрогнула.

— Разве вы ее не спросили? — задала вопрос Элинор, не успев подумать.

— Естественно, я не стал спрашивать Карлоту. Ее… ребенок родится через несколько часов.

«Значит, он не стал упрекать девушку», — с облегчением вздохнула Элинор. Она заметила, что он заколебался, прежде чем упомянул о ребенке, и поняла, что эта тема приводит его в смущение — в разговоре с незнакомкой. Ситуация была очень странной. Элинор пришла в замешательство. Дон Мигел повторил вопрос. Девушка замялась, но потом пересказала все, о чем говорилось в комнате Карлоты.

— Я вовсе не из праздного любопытства заговорила с ней. Естественно, меня заинтересовало то, что ваша сестра — в частном санатории, где работает моя подруга. Это просто совпадение. Я увидела вас здесь, в отеле. Но я не занимаюсь сплетнями, сэр, и не трачу свое время на то, чтобы лезть в чужие дела. — В темноте ей не удалось понять выражение его лица, но Элинор ощутила интерес. Это еще больше озадачило девушку. — Я почувствовала, что наша короткая болтовня помогла вашей сестре, — была вынуждена добавить Элинор. — Дона Карлота просто ребенок, и она очень испугана… и одинока здесь, среди иностранцев. Мне очень жаль, если я вас рассердила, но не жаль, что позволила ей разговаривать. Малышке надо было с кем-то поговорить… — Она остановилась. — Скажите, как мне к вам обращаться? Ваша сестра сказала, что дома вас называют «дон Мигел».

— Верно.

— Я могу к вам так обращаться? — почтительно спросила Элинор.

Граф кивнул:

— Конечно, можете. — Казалось, он колеблется. Наступила напряженная тишина. Элинор увидела, что дон Мигел нахмурился, но вскоре его лицо прояснилось. Он заговорил твердо и решительно: — Должен признать, моя сестра действительно немного успокоилась после разговора с вами. Я вернулся в больницу потому, что она выглядела нервной и переутомленной. Это меня тревожило. Я знал, что ей нужна подруга, но не хотел сплетен. Вы поймете, что я не мог позволить ей говорить с медсестрами. Новости распространяются быстро… даже на большие расстояния.

Он замолчал, и Элинор заметила пульсирующую жилку у него на шее. Она посочувствовала мужчине. Ведь чего стоят ему, знатному графу, подобные признания.

— Карлоте нужна женщина, — повторил он горько и рассеянно, будто оставаясь во власти неприятных воспоминаний. — По-моему, она успела к вам привязаться… за такой короткий срок… — Он очень внимательно посмотрел на Элинор. — Вы склонны к сочувствию и, как я полагаю, к пониманию. Я также полагаю, что вы тактичны, сеньорита… и в силу всех этих причин я собираюсь сделать вам одно предложение.

Занервничав, Элинор дернула головой. Она мгновенно представила себя и Карлоту, нянчащих ребенка в уединенной глуши…

— Дон Мигел, — поспешно начала девушка, надеясь избежать неловкости. Ведь она сейчас ему откажет. — Я недавно закончила учиться и в сентябре впервые начну преподавать… — Элинор умолкла.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как посуровел ее собеседник.

— Я еще ничего не сказал, сеньорита. — В его голосе с приятным акцентом смешались осуждение и надменность.

Элинор заволновалась и услышала вдруг, что извиняется:

— Простите, дон Мигел. Я думала… думала… вы собираетесь попросить меня заботиться о ребенке.

Последовала наводящая ужас тишина. Элинор мысленно спросила себя, не потому ли, что она упомянула о ребенке. Ее вновь охватило сочувствие к графу. Должно быть, на его плечи тяжким бременем лег позор сестры, даже если он смог это скрыть от друзей и знакомых.

— Мое предложение не касается ребенка, которого усыновят. Я собирался просить вас подумать, не согласитесь ли вы стать компаньонкой доны Карлоты. — Граф замолчал. Элинор заметила, как он поджал губы. — Это не должно повториться. И не повторится, если сестру будет сопровождать молодая женщина, которая ей нравится. Вашей обязанностью будет защищать ее, потому что я занят и не могу оставаться с ней все время. Если бы с ней были вы, я был бы спокоен за Карлоту.

«Значит, он не женат», — сделала вывод притихшая Элинор. Хотя ей понравилось предложение, которое, учитывая последние его слова, подразумевало полное доверие, девушка покачала головой. Ее собеседник не сказал ничего. В этот довольно неловкий миг Элинор рассеянно уставилась на огромную машину, которую пригнал в парк шофер в униформе. Владельца, очевидно, высадили у парадного входа в отель. Шофер вышел, запер дверцу и быстро удалился. Элинор обратила внимание на другие автомобили. «Какое богатство!» — подумала она, переводя взгляд на герб на машине, в которой сидела сама здесь, в темноте, рядом с прославленным графом Рамиро Висенте Мигелом де Каштру, владельцем Паласио де Каштру, расположенного среди синих холмов Синтры.

С одной стороны, ситуация нереальная, с другой — вполне жизненная. Молодая красавица, которая, возможно, в эту самую минуту рожала, была очень реальной. Реален был и ее брат. Его жест, выражавший легкое нетерпение, заставил Элинор осознать свое положение. Он ждал ее решения. Ей не хотелось его разочаровывать. Но пришлось сказать, что она, хотя и высоко ценит оказанную ей честь доверия, тем не менее должна отказаться от заманчивого предложения. Казалось, дон Мигел ссутулился… или просто расслабился, подумала Элинор, не в силах вообразить, что граф сутулится! Ничего нельзя было определить по бесстрастному выражению лица и прохладному тону.