Александра Торн - Зной пустыни

— Он не знает о Романе?

— Господи, конечно же, нет.

— А он ничего не говорил тебе о Стейси?

— С какой стати?

Марианна пожала плечами.

— Я видела, как она смотрела на Луиса, и не сомневаюсь, что они — любовники.

— Луис не тот человек.

— Господи, Арчер, спустись наконец на землю. Стейси Говард положила глаз на твоего мужа, и рано или поздно он окажется у нее на крючке. Все мужчины одинаковы. И я не возьму в толк, почему ты заставляешь Романа ходить вокруг тебя и подбирать объедки с чужого стола.

— Как ты можешь быть уверена в том, о чем не имеешь ни малейшего понятия, — вспылила Арчер. — Я намного старше тебя, замужем почти двадцать пять лет и то не могу быть ни в чем уверенной.

Марианна тяжело вздохнула. С тех пор как Реджинальд сделал официальное предложение и объявил о помолвке, ей не терпелось поделиться с Арчер. Но, видимо, сегодня неподходящий для этого день.

— Не могу тебя понять. Роман идеально тебе подходит, а ты продолжаешь блуждать в трех соснах. Неужели ты не способна умножить два на два?

— Я пробовала, но у меня все время получается пять. Видимо, я воспринимаю мир в черно-белых тонах. А теперь все вокруг стало серым. Я разрываюсь между Романом и Луисом и абсолютно не в состоянии сосредоточиться.

— Радость моя, да у тебя просто умственный запор. Так что брось всю эту муру и послушайся лучше своего сердца.

— Хочешь, чтобы я последовала твоему примеру?

Марианна почувствовала легкое беспокойство и снова взглянула на подарок Реджинальда. У нее уже вошло в привычку смотреть на бриллиант, Когда на горизонте появлялись мрачные тучи.

— Ты всегда поступаешь именно так? — не отставала Арчер.

— Не всегда. Не стану притворяться и убеждать тебя, что безумно влюблена в Реджинальда. В твоей любви к Роману страсти намного больше. Постарайся меня понять. Я всю жизнь паслась на задворках, кому-то на празднике жизни достаются жирные куски, а мне приходилось довольствоваться вонючими отбросами. Должна же я поесть всласть. Ты права, я выхожу замуж за Реджинальда не по зову сердца. Но меня столько раз били по голове, что я решила запереть свое сердце на замок. Реджинальд — хороший парень, я уверена, мы с ним уживемся.

— Понимаю, ты хочешь, чтобы я порадовалась твоему счастью, и поверь, я искренне желаю тебе всего хорошего. Но ты сама уверена, что Реджинальд — это то, что тебе действительно нужно?

— Более чем уверена. Самое главное, я уважаю его, а он уважает меня. Ты не представляешь, как приятно общаться с человеком, которого интересует моя душа, а не мои сиськи. Одного этого вполне хватит для счастливого брака.

— Реджинальд кажется мне… — Арчер внимательно посмотрела на Марианну. — Черт, не знаю даже, как сказать… Видишь ли, Реджинальд — сноб. Что он знает о твоей семье?

— Ты хочешь спросить, знает ли он, что моя мать была известной городской шлюхой? Конечно, не знает. Но ведь будущее намного важнее прошлого. А я сделаю все, чтобы он был счастлив со мной.

Арчер иронически поморщилась.

— Нечего корчить рожи, — разозлилась Марианна. — Ему нужен товарищ, мне тоже. Поверь, Арчер, такого человека я ждала всю жизнь. У нас будут дети. Да и вообще, сегодня я не хочу затевать серьезных дискуссий. Я приехала, чтобы просить тебя быть моей подружкой на свадьбе.

Хэнк трусил рядом с Аланом на своей гнедой кобыле, которая по сравнению с Одии выглядела клячей. Утро было ветреным и холодным, из лошадиных ноздрей шел пар.

— Отличное местечко. — Навахо широким жестом показал на скалистые холмы.

Алан кивнул. Мало кому придет в голову назвать отличным место, где, кроме камней и кактусов, нет никаких красот.

— Жалко уезжать, — сказал он.

— Опять за свое? Господи, парень, ты же всего два месяца назад вернулся из Стронгхолда. — Хэнк остановился посреди дороги, преградив Алану путь.

— Я хочу сменить обстановку.

— А не пора ли рассказать мне, что с тобой происходит? Ты же сам не свой с того момента, как попросил меня стать твоим дилером.

Пожав плечами, Алан объехал лошадь друга, и они двинулись дальше. Тишину нарушали лишь похрапывание лошадей да скрип упряжи. На вершине холма Алан натянул поводья. Говорить правду больно, но носить ее в себе — еще больнее.

— Ты прав.

Хэнк тяжело слез с лошади.

— Я готов тебя выслушать.

— Это началось в тот день, когда открылась выставка по случаю десятилетия галереи. Хотя правильнее было бы сказать, что в тот день все кончилось. Помнишь, я тогда поехал в галерею второй раз. Поехал с надеждой наладить отношения с Лиз, по крайней мере деловые. Обычно эти мероприятия затягиваются далеко за полночь, однако в галерее уже никого не было, и я решил поехать к Лиз домой. — Хэнк собрался что-то сказать, но Алан жестом остановил его. — В доме горел свет, дверь оказалась незапертой. Я был уверен… черт, я сам не знаю, в чем я был уверен. Я вошел в дом. Лучше бы я этого не делал. Я увидел ее в постели с Риком.

Хэнк взял друга за руку.

— Прости, Алан, я понимаю, как тебе больно. Они тебя видели?

— Нет, они были очень заняты. Я не осуждаю Лиз. Но есть вещи, которые выше моих сил. Когда на новогоднем вечере я снова увидел ее рядом с Риком, — Алан глубоко вздохнул, — я понял, что мне надо держаться от нее подальше.

— Ты, конечно, переживаешь, но могу поклясться, что Лиз отнюдь не увлечена Мейсоном.

Старый навахо хотел сказать, что он месяцами работал с Лиз, и она ни разу не упомянула имя Рика. Но Хэнк вовремя вспомнил данное Лиз обещание.

— Ты можешь иметь свое мнение, но я-то видел их собственными глазами. — Алан вскочил в седло.

— Тогда схвати этого Мейсона и поджарь в пустыне, как делается у вас, апачей! — крикнул Хэнк, пытаясь улучшить настроение друга.

— Мне это тоже приходило в голову.

— Куда ты поедешь?

— Я договорился с Романом Де Сильвой насчет его дома в Санта-Фе.

— Ты собираешься выставлять свои картины на ежегодных выставках у Кент?

— Придется, я же связан контрактом. — Алан даже не пытался скрыть отчаяние. — Давай прокатимся с ветерком.

И, пригнувшись в седле, пустил Одии бешеным галопом. Он несся на распластанной в беге лошади и чувствовал себя свободным воином на своей родной земле.

Благородное животное уже покрылось пеной, когда Алан наконец натянул поводья и стал ждать друга. Счастливый человек этот Хэнк, точно знает, кто он и что он. Он вполне доволен тем, что принадлежит к племени навахо и любит женщину своего племени.

— Если ты будешь так носиться, то в один прекрасный день сломаешь себе шею, — проворчал Хэнк, догнав Алана.