В плену у сакуры - Игорь Ковров

только в московском метро в подобной ситуации заранее готовишься к возможному удару. Сакура подвела нового знакомого к карте станций, цветастым осьминогом разбросанных по громадному листу: «Мне на Академическую». Конев пальцем показал ей место своего пункта назначения в другой точке карты. Опять час пик, толпа людей в огромном ревущем вагоне, мелькающие огни тоннеля, темнота… Нос к носу стоят двое студентов внутри наполняемого вагон скопления пассажиров. Можно ничего не говорить: всё равно гул летящего по рельсам поезда заглушает любой голос. Они просто смотрят друг другу в глаза. Его крупные карие улыбаются её узким чёрным. И только мимолётное смущение, выражающееся в едва заметном покусывании губ, поправлении ремня на съехавшей сумке и потряхивании юными светлыми головами выдаёт, насколько Павел и Сакура сейчас реально взволнованы. Поезд подъезжает к станции «Парк культуры», а значит им пора выходить. В центре зала, совсем рядом с развилкой, разделяющей платформу станции Кольцевой линии на два пути, парень и девушка дружески обнимаются. За короткое время прикосновения к себе её невысокого тела Павел почувствовал тепло родственной ему души и, поддавшись естественному желанию, провёл рукой по пучку жёстких чёрных волос. В ответ на это японка хихикнула и ласково потрепала рыжие кудряшки Конева. С разных краёв платформы к ним подъезжают поезда. Павел и Сакура ещё раз дарят друг другу ослепительные по жизнерадостности и озорству улыбки, после чего обещают встретиться на завтрашних занятиях и только потом исчезают внутри раскрытых дверей прибывших вагонов. Знал ли каждый из них утром того дня, сколько положительных эмоций принесёт эта случайная встреча в зале Биологического корпуса? Глава 7. Сквозь историю В таком неспешном темпе прошёл месяц занятий естественными науками, который однокурсники провели сидя бок о бок за одной партой. Обязательная нагрузка в виде шестидневной учебной недели давала о себе знать накопленной усталостью из-за постоянного недосыпа. Милое общение с загадочной иностранкой возбуждали в Павле всё больший интерес к её далёкой и такой недоступной родине. Он слышал звенящую мелодию непонятной японской речи в те минуты, когда ему удавалось присутствовать при телефонном разговоре Сакуры с кем-то из родителей. Будучи страстным меломаном, Павел набивал в строку интернет-поисковика запрос за запросом, чтобы хотя бы отчасти понять такой всеобъемлющий и ни на что не похожий конструкт, как j-pop, японскую популярную музыку. В редкие свободные дни он даже приезжал в Японский центр Библиотеки иностранной литературы, чтобы расширить свой кругозор, а вместе с ним и количество тем для увлекательной беседы с Сакурой по дороге к метро. Естественно, такое грандиозное и редкое событие для России, как выставка японских экспонатов в Ветошном переулке, не прошло мимо студента Конева. В выкроенное специально для культпохода воскресенье он, предварительно встретившись с девушкой на станции "Театральной", пешком добрался с ней через Площадь Революции к Главному Универсальному Магазину — а оттуда и до Ветошного переулка было рукой подать. Вот что сразу бросилось парню в глаза: в тот день тёмные волосы Сакуры были завязаны в маленький пучок на затылке, а тени её крохотных век мерцали сиреневым блеском. На фоне сей восточной выдержанности растрёпанные рыжие кудри и веснушки Павла делали его похожим на засевшего в лаборатории физика-экспериментатора, этакого фрика от науки. Впрочем, пока человек неповторимо юн, забота о внешнем виде может и отойти на второй план: молодые посетители выставки своими джинсовыми нарядами буквально кричали окружающим о своём студенческом статусе. Однако почтеннейшую публику больше волновали старинные гравюры с изображенными на них легендарными самураями, древние доспехи и классическое холодное оружие катана. — Людям важно помнить свою историю. — многозначительно заявила Сакура, вглядываясь в расписные национальные халаты кимоно. — Настоящая Япония здесь, и внутри нас. Изображённая на шёлке композиция из моста через речку и восходящего солнца переливалась в свете окружённых ламп. Слегка подкованный информацией из тематических журналов Библиотеки, Павел протянул: — У вас ведь больше нет самураев… Девушка качнула головой и тихо перешла к другой экспозиции. — Как нет армии после проигранной войны. Но Япония покоряет мир без оружия: каждый год много туристов, покемоны, милый стиль… — в этот момент она попыталась заглянуть внутрь его глаз, как будто хотела прочесть мысли: — Знаешь, что для вас наша Япония? Ответ Павла был настолько очевиден, насколько и тривиален: — Суши, электроника, мультики… После тяжёлого и глубокого вздоха чёрные глаза Сакуры вновь сфокусировались на японских исторических реликвиях, после чего скрылись за блестящими веками. — Ваша Япония — это ровно, та Япония, какую вы придумали. Придумали сами. Её откровение по-настоящему ошеломило Павла. В самом деле, питая собственное сознание отдельными стереотипами о чужой стране — пусть и собранными из достоверных источников —, он не мог давать себе отчёт в том, что знает о ней правду. Конев не мог знать, что в родном городе Сакуры настолько чисто, что даже строительная техника выглядит только что сошедшей с заводского конвейера. Что любое транспортное затруднение на дороге предупреждается и сигнализируется путём размахивания флага специально обученным человеком. Что львиная доля популярных в московских суши-барах японских блюд — детище маркетинга американского ресторанного бизнеса. Что на каждом шагу можно воспользоваться бесплатным туалетом с диковинно оборудованным унитазом. Он, как и многие из нас, россиян, просто никогда в жизни не был в Токио. Покинув выставку, первокурсники отправились пешком в лапшичную на Мясницкой улице — один из островков японской жизни, напоминавших девушке о доме. Подходя к стеклянным витринам заведения, Сакура указала Павлу на муляжи еды, сделанные настолько достоверно, что при одном мимолётном взгляде на них у рядового посетителя должен просыпаться аппетит. За длинной деревянной стойкой студенты тихо поглощали суп с пшеничной лапшой и кусками свинины, жидкая часть которого приятно опускалась вниз по их юным пищеводам. Именно здесь можно было попробовать настоящие японские напитки, получив вместе с холодной или горячей жестяной банкой вежливое приветствие от говорящего автомата. "Сакура такая милая и доброжелательная, неужели там все настолько учтивы, что даже бездушная машина говорит тебе ласковое слово?" — недоумевал про себя Павел. Чем больше озабоченный рыжий студент узнавал о Японии, тем больше запутывался. Каждый день, проведённый вместе с девушкой, ставшей уже доброй подругой, открывал ему новую пищу для ума и материал для познания. Также он не забывал платить Сакуре той же монетой, делясь с ней опытом жизни в России и объяснения непонятных межкультурных различий вроде излишней русской эмоциональности, неповиновению законам, соборности и прочая, и прочая. В то же время было в спокойной и жизнерадостной девушке что-то невыразимо загадочное, странное и непохожее на типичное поведение других его одногруппниц —