Келли Джеймисон - Покоритель сердец

   — Спал? — недоверчиво повторила она. — Где?

   — У себя в прицепе, — раздраженно ответил он, и Ханна бросила взгляд на дорожку, с трудом различая там контуры машины.

   Вспомнив о фонарике, зажатом в руке, Ханна направила его в лицо Джордану, все еще не понимая, почему тот не уехал.

   — Может, выключишь? — взмолился Джордан. — Так и ослепнуть можно. — Он сжал ее плечо, что еще более рассердило Ханну.

   — А не вы ли перепугали меня чуть не до смерти? — Теперь она нарочно направляла свет ему в глаза. — Зачем было подкрадываться ко мне, если вы спали?

   — Я же говорю, — повысил голос Джордан, — меня разбудил свет. Ты устроила такую иллюминацию, будто сюда явился какой-то фосфоресцирующий пришелец.

   — Пришелец! — Она в ярости вскочила на ноги. — У вас слишком большое самомнение, если вы решили, что я иду к вам, — кричала она, размахивая фонариком.

   Джордан поймал фонарик, но Ханна отчаянно цеплялась за свое оружие.

   — Я не говорил, что ты шла ко мне.

   — Еще бы!

   — Ханна, — процедил он сквозь зубы, — не могла бы ты отпустить фонарь?

   Но Ханна не склонна была подчиняться ему ни добром, ни силой. Она дернула фонарь и поскользнулась на мокрой траве.

   В следующее мгновение она лежала на спине, и Джордан нависал над ней. Одна рука поддерживала ее голову, а другая не выпускала фонарик. Все еще злясь, Ханна уперлась рукой в его грудь, пытаясь оттолкнуть. И тут же замерла, почувствовав тепло мускулистого тела.

   Выражение лица Джордана тоже изменилось. Он еще был зол, но теперь его черты выражали что-то, похожее на замешательство.

   Долгое мгновение он смотрел на нее в темноте. Всего несколько дюймов разделяли их лица. В сознание Ханны ворвалось воспоминание об этом лице, которое было так же близко, когда они занимались любовью. Этот мужчина учил ее искусству любви, и она не забыла единственный урок.

   Его губы приближались так медленно, будто он пытался остановить себя, но не мог. Ханна встретила поцелуй со вздохом облегчения. Погрузив пальцы в шелковистые волосы на его затылке, она целовала его со страстью женщины, слишком долго не знавшей мужского прикосновения.

   Когда Джордан поднял голову, она увидела что-то новое в его глазах, что-то, заставившее ее насторожиться.

   — Я хотел этого весь день, — проговорил он, еще не отдышавшись. — И есть еще сотня других вещей, которых я хотел.

   Ханна вспыхнула, очнувшись. Он играет с ней, снова заманивает в свою постель и уже думает, что победил. Она резко отпустила его шею и попыталась встать.

   Но он встал первым и помог ей. Хана почувствовала холод намокшей на спине одежды.

   — Можешь забыть о других вещах, — заявила она, стараясь вдохнуть холод в прерывающийся голос. — Меня они не интересуют.

   — Нет? — Джордан вложил в это слово бездну иронии. Он поймал ее руку и притянул Ханну к себе. — Нет греха в том, чтобы хотеть кого-то, Ханна. А мы с тобой, кажется, не чужие друг другу.

   — Чужие, если мое мнение берется в расчет, — сказала она. — Когда-то я совершила ошибку, но это было давно, и повторять ошибки я не собираюсь.

   Джордан отпустил ее, и Ханна тут же зашагала к трейлеру. Он что-то тихо сказал. Слишком тихо, чтобы можно было расслышать. Кажется, «Посмотрим».

   Закрыв за собой дверь, она устало провела рукой по влажным волосам. Фонарик остался у Джордана, медальон не найден, но сейчас она рада была просто оказаться в безопасности, не подвергнувшись большему унижению, чем уже испытала. Она стояла у окна, глядя в темноту и ожидая, пока утихнет сердцебиение.

   Он слишком привлекателен и слишком самоуверен. А она...

   А что она? Одинока. Несмотря на сына и работу, она одинока и потому беззащитна.

   — Мне что-то послышалось, — произнесла за ее спиной Эстер, и Ханна, вздрогнув, обернулась. — У тебя спина мокрая, — многозначительно отметила Эстер. До них донесся звук слишком сильно захлопнутой дверцы прицепа.

   Ханна почувствовала, что краснеет.

   — Я разговаривала с Джорданом, — неловко сообщила она.

   — Золотко, — Эстер бросила красноречивый взгляд в окно, — вы не просто разговаривали, раз у тебя спина мокрая. Вот и все, что я хочу сказать. — Она повернулась и прошагала к себе в спальню.

   Ханна едва не застонала. Она знала, что этой ночью ей не уснуть.

Глава вторая

   Ханна проснулась от чьего-то хихиканья и запаха жарящегося бекона. Задернутые шторы мешали сориентироваться во времени. Она снова услышала хихиканье и узнала голос Кевина.

   Проспала. Она села и поискала ногами тапочки. На дорожном будильнике было семь. Значит, Эстер уже уехала на работу, а она и не слышала.

   Ханна вошла на кухню и замерла, увидев там не только Кевина, но и Джордана. Джордан готовил завтрак.

   Очевидно, недоумение отразилось на ее лице, потому что Джордан рассмеялся и поманил ее.

   — Мы создаем шедевры, — сообщил он.

   — Иди, посмотри! — позвал Кевин.

   Все еще не веря своим глазам, Ханна подошла к плите и заглянула через голову Кевина. Они жарили оладьи. Или нечто, отдаленно напоминающее оладьи. Четыре «шедевра» уже лежали на сковородке, два — со странными отметинами, которые при ближайшем рассмотрении оказались рожицами. Кевин разрисовывал третий, пользуясь кисточкой и шоколадным сиропом.

   Ханна посмотрела на вскрытую банку сиропа, потом снова на оладьи.

   — Что вы делаете? — растерянно спросила она.

   — Рожицы,   —   сообщил   Кевин, будто Ханна была полнейшей тупицей. — Видишь?

   — Вижу: Но не могу поверить своим глазам. — Она взглянула на Джордана, который наблюдал за ними, не скрывая интереса к происходящему.

   — Ханна, — сказал он, — ты когда-нибудь делала что-то просто ради удовольствия?

   — Я не могу позволить себе удовольствия, — заявила она абсолютно искренне.

   — Ты финансовый или эмоциональный банкрот? — спокойно поинтересовался он, поворачиваясь к плите, чтобы снять оладьи со сковородки.

   Следовало бы обидеться, но он прав. Она близка к эмоциональному банкротству. Не без его участия.

   — Может, дадите мне убрать здесь? — предложила она, глядя на загроможденный грязной посудой и заляпанный тестом стол.

   — Может, сначала наденешь халат? — возразил Джордан, бесстыдно разглядывая ее грудь.

   Ханна спохватилась, что стоит в тонкой ночной рубашке на фоне окна, и поспешила ретироваться.

   Из-за перегородки она услышала голос сына: «По утрам маму лучше не трогать».

   Очень хорошо. Мало того, что он расточает свои чары на меня, — теперь еще и Кевин уже оправдывается перед ним.