Энн Эшли - Возвращение леди Линфорд

— А грязь прилипает, — тихо сказала Рейчел.

— Совершенно верно, миледи. После дознания я вернулась домой и обнаружила, что последние жильцы исчезли, забрав почти всю оставшуюся мебель. — Она горько усмехнулась. — Прелестная была семейка!

Муж, жена и их отвратительный сын. Ренфилды, если память мне не изменяет.

— Вы не обратились к властям?

— Нет, миледи. Я была по горло сыта полицейскими с Боу-стрит. Но я сделала всё, что могла: продала дом и заплатила долги мужа. У меня почти ничего не осталось. — Увидев сочувствие в глазах Рейчел, экономка улыбнулась. — Всё сложилось не так плохо, миледи. Подруга моей тёти — добрая душа — удачно вышла замуж и взяла меня в экономки. Но я не могла отделаться от прошлого. Когда бы мы с ней ни выходили, непременно наткнёмся на кого-то, кто узнает меня. В конце концов, я решила, что лучше мне уехать из Лондона. Я взяла снова свою девичью фамилию, и мне повезло получить место экономки в доме леди Фицнортон, где я и оставалась десять лет до её кончины. Её сын, сэр Лайонел, написал мне блестящую рекомендацию, и я получила место здесь. — Она посмотрела на свою госпожу, молча разглядывавшую письмо. — Моё прошлое догнало меня, миледи. Я никогда не думала, что придётся рассказывать все это, но… но… Я немедленно уеду, если вы пожелаете. Если бы вы были так добры, чтобы написать мне рекомендацию, я бы…

— Нет, миссис Литтон, я не нахожу возможным, выполнить вашу просьбу, — резко прервала Рейчел и посмотрела прямо в глаза удручённой женщине. — Если, конечно, вы несчастливы здесь и действительно хотите уехать.

— О нет, миледи. — Лицо миссис Литтон просветлело. — Я всегда была счастлива здесь, и ещё больше после вашего приезда. Я знаю, что вначале, должно быть, держалась отчуждённо, но только потому… ну… потому, что я не совсем знала… О Господи! — закончила она в замешательстве, чем вызвала озорные искры в прелестных глазах её светлости.

— Потому что вы не знали, чего ожидать от рыжей фурии с горящими глазами, ворвавшейся в дом в тот день, и удивлялись, как Бог, во всей своей доброте, мог нанести вам ещё один сокрушающий удар.

Щеки пожилой женщины вспыхнули виноватым румянцем, она, заикаясь, попыталась все отрицать, и Рейчел расхохоталась, но быстро посерьёзнела.

— Вы не хотите покидать нас, миссис Литтон, а я со своей стороны не вижу, почему вы должны это делать. Конечно, долг обязывает меня поговорить с мужем, но я уверена, что он не попросит вас искать другое место. Однако, если после моих откровений такое случится, я могу предложить вам работу в моём доме в Сомерсете.

— О миледи, благодарю вас! Я была бы счастлива, поехать туда и…

— Не спешите, — прервала Рейчел. — Вы дали мне все основания полагать, что предпочли бы остаться здесь, но необходимо подумать над тем, как избавиться от требований этого бесчестного человека. Миссис Литтон заметно побледнела.

— Да, миледи. Именно поэтому я и подумала, что лучше всего уехать. Это не первое письмо, и у меня просто больше не осталось денег.

— Когда вы получили первое требование?

— Примерно за два месяца до вашего приезда, миледи.

— И сколько их вам пришлось удовлетворить?

— Это третье. Мне передал его один из лакеев. Как и все остальные, его нашли перед парадной дверью.

— Понимаю. Вы можете представить, кто стоит за этим? — (Экономка отрицательно покачала головой.) — Предположим, что его светлость не будет возражать, а вы решите остаться. Тогда я бы посоветовала вам довериться Пеплоу. В нём вы найдёте верного союзника. Если среди слуг начнут распространяться слухи, он сумеет заткнуть рты сплетникам.

Некоторое время спустя, когда миссис Литтон, совершенно успокоившись и более счастливая, чем когда-либо прежде, покинула комнату, Рейчел вернулась к своему роману. Сложная интрига так увлекла её, что она не слышала, как открылась дверь, и не почувствовала, что пара фиолетовых глаз смотрит на неё с крайним неодобрением.

— Какого дьявола! Что вы здесь делаете, мадам?

Рейчел вздрогнула и выплеснула лимонад на халат.

— Чёрт вас побери, Линфорд! Неужели обязательно подкрадываться так тихо? — Поставив бокал на столик, Рейчел стала вытирать халат носовым платком. — Видите, что вы натворили!

Муж медленно приблизился к ней. Его лицо было мрачнее тучи.

— Ну?

Она лукаво взглянула на него.

Он никогда раньше не замечал в ней склонности к обычным женским уловкам, и это его позабавило.

— Я же знала, что вы сердитесь не всерьёз, — победно заявила она, заметив предательское дрожание красивых губ. — Как вам известно, я не выношу ограничений, Линфорд. Я бы сошла с ума, если бы ещё хоть секунду провела в своей спальне.

— Доктор Джиллис велел вам оставаться в постели не ради его собственного удовольствия, дорогая. Как и я. Лодыжка не заживёт, если вы не дадите ей покоя.

— Знаю. И обещаю, что больше не буду, так что можете не ворчать.

— Она называет это ворчанием, — пробормотал виконт, поднимая глаза к небесам и направляясь к столику с графинами. — Ваше счастье, дорогая, — продолжал он с несомненной угрозой в голосе, — что я точно знаю, насколько серьёзны ваши ушибы. — Он вернулся к дивану с двумя бокалами вина. — Вот, и постарайтесь не пролить это.

Рейчел сердито сверкнула на него глазами, но не позволила вовлечь себя в перепалку и молча смотрела, как он придвигает к дивану низкую скамеечку и садится, вытягивая перед собой длинные ноги. Его глаза оказались почти на одном уровне с её глазами.

— Что вы читаете?

— О, просто роман, который Люси принесла мне. — Подняв книгу с колен, Рейчел положила её на столик рядом с бокалом вина, и её взгляд упал на письмо. — Боже милостивый! Я совсем забыла. Вот, Линфорд, прочитайте!

Он бросил взгляд на письмо и стал искать монокль.

— И кто же эта мадам Шарп?

— Вы не поверите. Миссис Литтон! — Рейчел пересказала всё, что произошло между ней и экономкой. Закончив свой рассказ, она умоляюще посмотрела на мужа, не проронившего ни слова. — Я сказала ей, что должна ввести вас в курс дела, но… но вы же не уволите её. Правда?

— Надеюсь, не придётся. — Он снова взглянул на письмо. — Пятница послезавтра. Я поговорю с ней сам, посмотрим, что она мне скажет. Если повезёт, может, мы поймаем этого негодяя. Шантаж, — одно из самых гнусных преступлений.

— Я знала, что вы так и сделаете, — обрадовалась Рейчел, но тут же недоуменно нахмурилась. — Человек, который писал это, явно невежествен, но бумага хорошего качества. О, она могла бы быть и вашей!

— Бумага, возможно, дорогая, но в моих ящиках вы наверняка не найдёте чернил такого цвета. — Он с отвращением посмотрел на ядовито-зелёные строчки. — И я знаю единственный дом, где пользуются такими вульгарными чернилами. У Мейтлендов.