Джоан Пикарт - Поездка в Техас

— Завтра… — Мэтт вскочил на ноги.

— Она дала согласие при условии, что интервью буду брать только я и…

— Вот так я и думал — ты вскочишь в самолет и вернешься к большой карьере, славе и успеху. Я не верю своим ушам. Ведь я решил, что ты говоришь искренне о чайке, которую ты нашла. Ты сказала, что Джонатан явился для тебя поворотным пунктом.

— Мэтт, послушай меня. Я хочу жить здесь, с тобой, как твоя жена. Я вернусь в Детройт только для того, чтобы…

— Вновь вернуться в тот мир, который предлагает тебе все. Если ты уедешь, то никогда не вернешься сюда.

— Нет, я вернусь.

— Решай сама, но не играй этим, Трейси. Если ты любишь меня, это ранчо, Джонатана, все, что здесь есть, ты не поедешь в Детройт.

— Но это нечестно. Я многим обязана Бобу.

— А мне? Как же я? Я тот мужчина, которого ты, предположительно, любишь. Я жду твоего ответа, Трейси. Ты остаешься?

— Я не могу. Мне нужно взять интервью.

— И еще одно, и еще несколько последующих.

— Нет! — она вскочила и встала перед ним. Она очень хотела переубедить его, но не знала, как это сделать.

— Черт побери, Трейси, почему ты не можешь любить меня? Я целую жизнь ждал тебя, поверил тебе. И что на самом деле? Телефон звонит, большой город зовет и ты уезжаешь. Нет, ты не вернешься. Но как я молил Бога, как я его молил, чтобы ты не уезжала. Все кончено, Трейси. Ты сделала свой выбор, Трейси.

— Нет, Мэтт. Я люблю тебя, и ты знаешь это.

— Знаю? Нет, я не знаю, потому что если бы ты на самом деле любила меня, ты бы не села в этот самолет.

Он глубоко вздохнул, на лице его отразилось глубокое страдание и застыло в голубых глазах. Трейси хотелось броситься в его объятия, упросить его держать и никуда не отпускать ее, поверить, что любовь ее сильна и будет жить в ее сердце всегда. Но она стояла молча, потрясенная болью в глазах Мэтта.

— Уходи с моей земли, Тейт. Оставь меня в покое. Ты закончила то, зачем приезжала сюда. Я хочу, чтобы ты убиралась отсюда немедленно.

— Нет, Мэтт, пожалуйста, — заплакала она, стараясь поймать его руку.

Он сделал шаг назад, и по его телу пробежала дрожь.

— Оставь мое ранчо и возвращайся в Детройт, туда, где тебе хорошо, — сказал он грустным голосом. Затем он прошел мимо нее и походкой очень усталого человека направился в конюшню.

Трейси повернулась и посмотрела ему вслед. Последние остатки сил покинули ее, и она, рыдая, опустилась на колени. Через несколько минут Мэтт вывел свою лошадь из конюшни, вскочил в седло и послал ее галопом. Стук лошадиных копыт отзывался болью в голове Трейси, пока Мэтт не исчез в ночи. Он уехал. С болью в глазах, сердце, с дрожью в голосе он приказал ей убираться с его земли и из его сердца.

Трейси с трудом осознавала, как поднялась на ноги и поплелась на конюшню в поисках Винди. Она нашла старого ковбоя бодрствующим. Его разбудил Мэтт. Трейси тихо спросила Винди, не подвезет ли он ее до аэропорта.

— Ну, дорогуша, что случилось между тобой и Мэттом? — спросил он.

— Все кончено, Винди, — мягко сказала она. — Пожалуйста, отвези меня в город, пожалуйста.

— Черт возьми, давай. Я сейчас выведу машину. Но, черт вас побери, вы оба делаете ужасную ошибку.

— Я буду готова через полчаса, — она повернулась и медленно пошла от конюшни, потом остановилась у двери: — Винди, ты позаботишься о Джонатане вместо меня?

— Да, дорогая, позабочусь.

Трейси поспешила в свою комнату, разделась и приняла душ. Одевшись в тот же костюм, в котором приехала, она упаковала свой багаж, а потом опустилась на маленький стульчик около туалетного столика. Дрожащей рукой она написала письмо Кендалу Рамсею, благодаря его за доброту и умоляя не думать о ней плохо. Она писала ему, что всем сердцем любит его сына и что она до глубины души обидела Мэтта и просила у Кендала прощения. В записке к Элси она умоляла ее позаботиться о Мэтте и благодарила ее за дружбу. Все письма были залиты слезами.

Только Мэтту она не решилась написать. Она не могла найти больше слов, чтобы убедить в искренности своей любви к нему. Трейси последний раз расправила подушки и простыни на кровати и взяла чемоданы. Она остановилась в дверях и еще раз взглянула на комнату, где они были так счастливы с Мэттом. Потом, рыдая, пошла к входной двери, вышла на веранду и стала ждать Винди.

Все было кончено. Тело Трейси болело так, будто ее побили. Боль была почти физически ощутима, и отчаяние, переполнявшее ее, усиливало страдания. В аэропорту она изменила заказ и взяла билет на ночной рейс. Когда посадка, наконец, была объявлена, она машинально выполнила все формальности, села в самолет и погрузилась в кресло, пытаясь расслабиться. Это ей не удалось, и она всю дорогу просидела, глядя в иллюминатор, но видела там только одного человека: перед ее глазами стоял образ Мэтта Рамсея.

— Проходи и садись, — сказал Боб, показывая Трейси на стул и закрывая дверь кабинета.

— Слушаю, Боб.

— Я хочу знать, что с тобой случилось, — проговорил он, хмурясь. — Ты уже две недели, как вернулась из Техаса, а я только однажды видел улыбку на твоем лице. Ты похудела, у тебя под глазами темные круги. Ты выглядишь, как черт знает кто.

— Большое спасибо за комплимент.

— Твое интервью с женой вице-президента было великолепно. Статья о ранчо «Рокочущее «Р»» стала лучшей твоей работой. Клянусь, у меня от одного чтения про то, что эти мужики делают на ферме каждый день, заболели все косточки. Конечно, нужен определенный склад мужского характера, чтобы любить эту землю и работу на ней. Прекрасная статья.

— Спасибо, Боб, и если у тебя нет никаких жалоб на мою работу…

— Я забочусь о тебе, детка. Что-то случилось, пока ты была на ранчо, что изменило тебя до неузнаваемости. Я твой друг, Трейси. Позволь мне помочь тебе.

— Ты ничем не сможешь помочь мне, Боб. Я так устала от слез, но я не могу перестать плакать. Каждую минуту он стоит у меня перед глазами.

— Кто, милая?

— Мэтт Рамсей, сын Кендала. Я люблю его, Боб. И всегда буду любить.

— А он не любит тебя.

— Нет, он любит. Но я разрушила то, что было между нами. У меня ушло так много времени, чтобы принять его преданность этой земле. Боб, я была такой эгоистичной, что не хотела делить его ни с кем и ни с чем. Но я стала все понимать из-за Джонатана. Чайка Джонатан Ливингстон, теленок, помог мне понять, что я принадлежу этому ранчо и этой земле. Мой дом на ранчо «Рокочущее «Р»», вместе с Мэттом.

— А ты говорила ему, что хочешь быть там вместе с ним?

— Он был так обижен, когда я сказала ему, что должна уехать. Он доверил мне нашу любовь, а я разрушила ее и предала его.