Вильям Райс - В тихом омуте

Аманда вздохнула. Затем расслышала голос Оливера «Да, хорошо». В трубке снова щелкнуло, и наконец Оливер заговорил уже с ней:

— Привет, Аманда!

— Здравствуй, Оливер. Слушай, все идет по плану — он уедет на весь уик-энд. Я останусь одна. Устраивает?

— Не то слово! Я весь трепещу!

— Значит — завтра вечером? Пораньше?

— Да, я только заскочу домой и оставлю машину. Господи, даже не верится!

— Мне тоже. Ну, пока, дорогой!

Услышав сигнал отбоя, Оливер нажал кнопку и попросил телефонистку соединить его с номером Уиндлбери, 151. Николя ответила почти сразу.

— Что случилось, милый? Тебя уволили?

— Нет еще. С минуты на минуту…

— Тогда что ты хочешь мне сказать?

— Я хочу предупредить, что завтра ночевать не приду. Дом наш — целиком в твоем распоряжении.

— Завтра! Оливер, ты прелесть! Обожаю тебя.

Он хмыкнул.

— Я тоже. Ну что, договорились?

— Конечно. Целую тебя, милый.

Положив трубку, Николя отправилась в спальню и сверилась с дневником. Затем вернулась в гостиную и позвонила в Лондон, на Би-Би-Си.

— Мистера Бьюкенена-Смита, пожалуйста.

— Назовитесь, пожалуйста.

— Николя Холт.

— Одну минутку, мисс Холт.

Вытянув перед собой ноги, Николя залюбовалась ими. Ах, какие стройные, не то, что длиннющие ходули Элинор…

— Здравствуй, Ники!

— Привет, любовничек!

— Чем порадуешь?

— Собой, если ты меня ещё хочешь. Вся завтрашняя ночь — наша. Если ты, конечно, не предпочтешь глубокий сон в полном одиночестве.

— Обижаешь. Как тебе это удалось?

— Оливер куда-то сваливает. Должно быть, Аманда своего старикашку выпроводила. Или — ещё кто…

— Трижды ура!

— Одним словом, детка, сразу после школы стрелой лети к мамочке. Усек?

— Да, киска моя.

Вечером в среду, закончив принимать пациентов, Джеймс навестил Наташу. Едва не погорев с Элинор и Китти, он хотел дотянуть до спасительного уик-энда, по возможности, избегая общения со своей назойливой кузиной, а также с Тони и Николя.

Тони звонила ему дважды; Джеймс был с ней учтив, даже нежен. Он уверял, что мечтает с ней встретиться, но разные злосчастные обстоятельства, о которых нельзя говорить по телефону, никак не позволяют. Он также сообщил ей, что к концу недели возвращаются тетя Агата и Кайт. Джеймс рассчитывал, что, услышав эту новость, Тони поймет всю затруднительность его положения, однако в ответ услышал только: «Джеймс, мы непременно должны увидеться. Это крайне важно». И, тем не менее, он решил, что попытается протянуть до уик-энда, не угодив в когти Китти, которая и без того уже рвала и метала. Если до инцидента в Тихом омуте она видела в нем только соперника за дележ наследства тети Агаты, то теперь — Джеймс это печенкой чуял — ненавидела его лютой ненавистью. По крайней мере, отъезжая от дома Элинор, Китти просто бесновалась.

Лондонский вокзал Виктория. Пасмурный день, тучи, грозящие вот-вот разразиться дождем. Даже не верится, что ещё в воскресенье он загорал у бассейна. Вчера, конечно, о том, чтобы поплескаться в воде, не было и речи, да и Наташа держалась несколько иначе. От былой агрессивности не осталось и следа; она была тихая и расслабленная. Хотя и не менее изобретательная, чем в первый раз. Где они только не предавались любви: при свечах — на персидском ковре, в деревянной нише с резным сводчатым потолком, у камина…

— Ваш билет?

Мозолистая лапища с корявыми пальцами, увенчанными грязными ногтями, словно морковку, выдернула Джеймса из сладких грез. Подменив соблазнительный облик Наташи на робкую мордочку графа, с которым Джеймсу предстояло вскоре встретиться в ресторане на Джермин-стрит.

Суровый метрдотель, услышав, что Джеймса ждет граф Чимаролли, мгновенно оттаял, и сопроводил его к заказанному столу.

— Прошу вас, сэр, сюда, пожалуйста…

Чимаролли уже поджидал его. При приближении Джеймса, он учтиво поднялся навстречу — маленький, улыбчивый, безукоризненный. Карие глаза дружелюбно лучились. Граф протянул Джеймсу маленькую лапку.

— Дорогой доктор, счастлив вас видеть.

Официант отодвинул стул, помогая Джеймсу сесть.

— Как насчет аперитива? — предложил граф.

— Благодарю, с удовольствием. — В стакане графа краснело нечто, похожее на кампари. — Может быть, кампари со льдом?

— Пожалуйста — два, — заказал граф официанту.

— Сию минуту, сэр. — Официант поклонился и, щелкнув каблуками, испарился.

— А вот моя жена всегда заказывает шампанское, — сказал граф и смущенно улыбнулся. — Она его обожает. Впрочем, вы, наверное, и сами это заметили… Вам ведь нравится моя жена, да?

— М-мм, да, — замялся Джеймс, чуть не поперхнувшись от неожиданности. — Очень.

Граф заулыбался во весь рот. Ответ Джеймса явно привел его в восхищение. Официант принес им напитки и тут же удалился. Когда они остались одни, граф снова заговорил:

— К сожалению, все мои лондонские знакомые принадлежат к кругу банкиров и финансистов. — Он потешно наморщил нос. — С ними даже поговорить не о чем — их интересуют только деньги. Ваше здоровье, доктор! Я могу называть вас Джеймс?

— О, разумеется, граф…

— А вы зовите меня Адольф. — Он приподнял свой бокал. — За нашу дружбу. — Пригубив свой напиток, он добавил. — Мне очень импонирует ваша дружба с Наташей, Джеймс. Я рад, что она счастлива.

— Угу, — поддакнул Джеймс, поспешно отпивая.

— Что ж, давайте выберем закуски, — предложил граф, раскрывая меню. Как вы относитесь к черной икре, Джеймс?

Вернувшись в офис после сытного ланча, Майк Бьюкенен-Смит позвонил домой жене.

— Элла?

— Да, привет, Майк.

Что-то в её голосе заставило его насторожиться.

— Я тебе не помешал? — спросил он. — Ты не одна?

— Господи, да с кем же мне быть? — раздраженно спросила Элинор.

— Ну ладно, не заводись, я просто так спросил, — ответил Майк, немного уязвленный; Элинор чуть подпортила его безмятежное настроение. — Послушай, Элла, завтра пятница…

— Ты звонишь мне только для того, чтобы сказать, какой завтра день? язвительно перебила она.

Майк ответил не сразу — он терпеливо считал до десяти.

— Так вот, завтра вечером я домой не приеду, — промолвил он наконец. Я хотел тебя предупредить, чтобы ты тоже могла кого-нибудь…

— Ты останешься у Ники?

— Да. Если ты не против, конечно.

— Мне абсолютно наплевать, с кем ты спишь!

Прокричав эти слова, Элинор бросила трубку.

Положив свою трубку, Майк ещё минуты две не шевелился. Что случилось с Элинор? Какая муха её укусила? Неужели она вдруг взревновала к Ники? Нет, это просто в голове не укладывалось. Разве что в дело вмешался какой-то непредвиденный фактор. Может, на горизонте появился новый мужчина?