Лилиан Пик - Сердце, молчи

— Ну как твоя помолвка с великим Максом Маккензи? Состоялась она или нет? — спросил Джералд, когда Салли позвонила ему три дня спустя.

— Ее никогда не было и не могло быть, — объяснила она.

— Вопрос в том, — не отставал Джералд, — продолжаешь ли ты носить его кольцо! Судя по прессе, оно у тебя есть.

Салли с горечью усмехнулась.

— Это своего рода ссуда или, точнее, театральный жест. Знаменитый автор, — добавила она, — преподносит так называемой возлюбленной ценный подарок, то есть имитирует перед публикой свою любовь.

— Ты теперь говоришь как-то по-другому, — заметил Джералд. А я и есть другая, подумала Салли. Со времени нашей последней встречи я очень повзрослела. — Раньше ты никогда не бывала такой печальной. Конечно, это не мое дело, Салли, но не было ли между вами?..

Она промолчала.

— Было, — мрачно, но без гнева ответил он за нее.

Салли почувствовала, что должна как-то объясниться.

— Когда Макс и я… Джералд, это не был холодный расчет, по крайней мере с моей стороны. Я… — она твердо решила быть с ним откровенной, — я люблю его, Джералд. — (Теперь уже он ответил молчанием.) — Макс был со мной очень добр! Но сам он любит свою бывшую невесту, мать его ребенка.

— Скажи, мне не на что рассчитывать? — Джералд по-прежнему думал о своем.

— Я пыталась сказать тебе это еще перед отъездом, — напомнила ему Салли.

— А я тоже все это время был в отъезде, — уныло произнес он. — Последовал твоему примеру и отправился путешествовать. Но не надолго. И предупредил в школе о поездке. Мне не раз предлагали преподавать за границей: в Америке, в Южном полушарии. Теперь все зависит от развития событий.

— Мне жаль, Джералд, — мягко ответила Салли, — но…

— Не бери в голову. Дело не в одной тебе. Один человек пока тоже не собирается умирать от…

Мэри на цыпочках подкралась к Салли и потянула ее за руку.

— Вы говорите с моей мамой? — задала она вопрос.

— Нет, кукленок, — прошептала Салли. — Его зовут Джералд. Он мой друг.

— А откуда здесь ребенок? Это тот самый? — полюбопытствовал Джералд. — В газетах пишут, что девочка — дочь сама знаешь кого и его бывшей возлюбленной.

— Джералд, мне неизвестно, кто ее отец. Я думала об этом, но…

— Почему же ты не спросила меня? — Резкий голос, раздавшийся сзади, застиг Салли врасплох. По спине у нее потекли струи холодного пота.

— Мне пора кончать, Джералд, — торопливо проговорила она.

— Ничего, я понял. Я с тобой не прощаюсь. — Он повесил трубку.

— Прости, — сказала Салли. — Это меня не касается…

— Салли… — Мэри ощутила, что напряжение вновь начало нарастать. — Давайте прогуляемся вокруг бассейна Макса, а?

Просьба девочки сразу напомнила о тетушке Делии в Новой Зеландии и пережитом там счастье. Салли чуть не разрыдалась.

— Конечно, лапочка, — ответила она, обрадовавшись, что ей удастся на время скрыться от пронзительного взгляда Макса.

— Я с удовольствием проясню ряд запутанных обстоятельств, которые тебя так беспокоят. — Макс решительно встал на пути у Салли, когда она направилась к себе в комнату. Салли только что уложила Мэри в постель и пожелала ей спокойной ночи.

Время было позднее, обычно она ложилась раньше, но девочка долго не засыпала и в перерывах между сказками спрашивала: «Когда приедет моя мама?» — вынуждая Салли неопределенно отвечать: «Скоро».

— О чем ты говоришь? — с наигранным недоумением отозвалась Салли, хотя прекрасно поняла суть его слов. Она с беспокойством поглядела на дверь, ведущую в комнату Мэри, и Макс, перехватив ее взгляд, предложил:

— Может быть, зайдем ко мне?

Он провел ее в свою спальню. Салли показалось, что она обставлена уж очень по-мужски. Преобладали темные тона, лишь усугубляя ее и без того мрачное настроение. Тут нужна женская рука, но Салли отогнала от себя эту мысль. Женщина в доме рано или поздно появится. И ее будут звать отнюдь не Сарой Дирлав.

Макс закрыл дверь и прислонился к ней, положив руки в карманы. Одного взгляда на его стройную и крепкую фигуру оказалось достаточно, чтобы в Салли мгновенно проснулась женщина. Ей почудилось, что тело ее закружилось в каком-то пьянящем танце. Он тоже обвел ее чувственным взглядом, задержавшись на полурасстегнутом воротнике белой блузки и обтягивающих джинсах, не скрывающих очертаний узких бедер.

— Я собираюсь внести ясность в то, что вы так оживленно обсуждали с твоим приятелем, короче говоря, открыть тебе, кто отец Мэри.

— Я уже упоминала, — холодно отрезала она, — что это меня не касается. Тебе незачем разъяснять, но спасибо за предложение.

Ее ледяной тон явно рассердил его, он ведь не представлял себе, чего ей стоила подобная реплика.

— И тем не менее я скажу правду. Можешь скормить ее волчьей стае, как ты именуешь своих коллег-журналистов.

— Я уже сто раз говорила, — вновь сорвалась она, — что они не мои коллеги!

— Нет?

Салли сделалось плохо от его пронизывающего взгляда, а цинизм Макса подействовал на нее как едкая жидкость.

— И все же я воспользуюсь случаем, чтобы ответить прямо, являюсь ли я отцом Мэри. Так вот, категорически заявляю, что Мередит Эндерли — не мой ребенок, а я — не ее отец. Надеюсь, ты это поняла? — Последнюю фразу он произнес сквозь зубы.

— Я… — Салли вскинула голову. — Почему я должна?.. — Она прекрасно сознавала, что ее слова прозвучат провокационно, но разве он сам потрудился подумать, как ее обижают обвинения в связях с прессой? — С какой стати я должна доверять тебе больше, чем ты мне?

— Потому что ты… — Он оторвался от двери, и не успела она опомниться, как очутилась в его железных объятьях, из которых нельзя было вырваться. Его рот скривился. — Я думал, что знаю себя. До того как ты появилась, я считал себя человеком вполне рассудительным и мягким. Меня нелегко распалить, а если такое случалось, я никогда не терял самообладания. Но ты, ты, маленькая интриганка, пробудила во мне жестокость и самые примитивные чувства, о которых я даже не подозревал. Ты разбудила во мне похоть…

Он схватил ее за копну волос и запрокинул ей голову назад, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. И хотя Салли испугало его ожесточение, все в ней сладко заныло. Она не пыталась вырваться, когда он впился в ее губы яростным и беспощадным поцелуем.

Наконец Макс оторвался от нее, и саркастическая усмешка исказила его лицо.

— Как же меня обманула твоя скромность, — скрежещущим голосом произнес он, — преданная забота о родителях, да и вся притворная наивность! Я не могу простить тебя за двойную игру, за то, как ты меня подставила, за хитроумное вторжение в мою личную жизнь. Ты так искусно изображала наивную простушку, что я невольно поймался и не разгадал твоего коварства.