Стелла Фуллмер - Только дружба?

Наконец Паркер нашел работу, которая подходила ему идеально. В отличие от многих ведущих он не был агрессивным, в этом не было нужды — у него было другое оружие. При помощи своего редкостного обаяния Паркер ухитрялся вытягивать правдивые ответы даже из самых прожженных политиков. Со стороны казалось, что он делает это играючи, и не каждый мог рассмотреть под внешней легкостью хорошо отработанную технику, тем более понять, какой серьезной подготовки требует эта кажущаяся непринужденность. Политики, стремящиеся повысить свою популярность, буквально становились в очередь, чтобы попасть в его передачу. Успех Паркера на телевидении все приписывали его выдающимся способностям, Девон же — и в этом была доля цинизма — его невероятно фотогеничной внешности.

— Я не могла уснуть, — почему-то разоткровенничалась Девон. — Разные мысли мешали.

Беда в том, что на этот раз ее проблему не решить, сколько над ней ни думай.

От взгляда Паркера не укрылась необычная бледность Девон, синяки под глазами. При ее огромных глазах и нежной, почти прозрачной коже любая перемена в настроении Девон сразу отражалась на ее лице. Например, сейчас он легко догадался, что она недавно плакала. Паркер вспомнил, каким хрупким казалось ее запястье в его руке.

— Обещаю не говорить тебе, что все уладится — возможно, не уладится.

Как будто я сама не знаю! — горько подумала она.

— Что-то я раньше не замечала за тобой склонности к депрессии.

— Ангел мой, я просто реалист. Жизнь порой препаршивая штука.

Паркер откупорил бутылку, взял с полки первую попавшуюся под руку кружку, налил в нее вина и протянул кружку Девон. Затем взял еще одну посудину — на этот раз ему попался стакан — и налил вина себе.

— Я рада, что ты заглянул, мне уже лучше. — Девон взяла кружку и с опаской сделала глоток. — Гм, не так уж плохо, — удивленно пробормотала она и уже смелее сделала еще один глоток бабушкиного вина, знаменитого не только изысканным букетом, но и крепостью.

Паркер последовал ее примеру, поморщился, но воздержался от комментариев по поводу качества напитка.

— Что у тебя стряслось? — небрежно поинтересовался он, наливая себе еще.

— Ничего особенного! — Девон получила своего рода извращенное удовольствие, видя, что ее резкий, саркастический тон зажег в его глазах искру раздражения. — Куда мне до тебя, это у тебя если уж неприятность, то вселенская катастрофа.

От вина по телу Девон разлилось приятное тепло. У нее мелькнула мысль, что не стоит пить алкоголь на пустой желудок, но она от нее отмахнулась.

Паркер опешил.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что я живу просто и скромно, в моей жизни не может быть таких головокружительных взлетов и катастрофических падений, как в твоей.

Брови Паркера поползли вверх.

— Девон, я всего лишь спросил, что случилось.

— Да, спросил, но на самом деле тебя это не интересует. — Девон протянула ему кружку за добавкой. — Да и с какой стати должно интересовать?

— Я думал, мы друзья.

— Мы были друзьями, когда мне было десять, а тебе восемь, — уточнила она и язвительно добавила: — Думаю, в последние годы ты нечасто заглядываешь в трущобы.

В ее словах содержалась немалая доля правды, отчего Паркер почувствовал себя неуютно, но была в них и несправедливость, которая его возмутила. До того, как у Девон родился ребенок и она уехала из города в эту глушь, они встречались довольно часто. Но потом все изменилось, Паркер не мог часто приезжать в деревню, а его приглашения Девон отклоняла, и в конце концов он перестал ее звать.

— Ты тоже переехала, — напомнил он.

— Я не переехала, а вернулась.

И это было самое главное. В ее бытность целеустремленной деловой женщиной у них с Паркером было много общего, но теперь, когда центром ее существования стал ребенок, у них почти не осталось точек соприкосновения. Девон, правда, считала свою жизнь наполненной, но она была не настолько наивной, чтобы ожидать, что другие люди, включая Паркера, разделят ее интерес, например, к проблеме прорезывания зубов у Джонни.

Паркера так и подмывало напомнить, что в деревню ее вернули вовсе не ностальгические настроения или любовь к «простой жизни», но он сдержался и ткнул себя пальцем в грудь.

— А это что, по-твоему? Призрак?

Девон хмыкнула.

— Это визит царствующей особы.

Она шутливо поклонилась, не подозревая, что предоставила Паркеру прекрасную возможность любоваться ее грудью, видной в полукруглом вырезе ночной рубашки.

— Ты едешь с очередной подружкой? Собираешься произвести на нее впечатление фамильным особняком? Или, может, привидениями? — Увидев, что на щеках Паркера выступил темный румянец, Девон тихо рассмеялась. — А может, в том-то и беда, что ее здесь нет? Вот, значит, почему ты забрел сюда с видом героя греческой трагедии: все дело в неудовлетворенном либидо? Твоя очередная подружка не смогла или не пожелала приехать — я угадала?

Рассуждения о чужих проблемах на время отвлекли Девон от собственных. У Паркера же возникла трудность иного рода. Сейчас, когда он точно знал, что скрывается под ночной рубашкой Девон, ему стало еще труднее об этом не думать.

— А что, очень заметно, что меня бросили?

— Как старую тапочку? — услужливо подсказала Девон.

Она не видела смысла потакать склонности Паркера драматизировать ситуацию. Если он думает, что в его жизни что-то не клеится, побывать бы ему на ее месте! Трудно проникнуться сочувствием к невзгодам человека, самым страшным «несчастьем» которого могла быть, к примеру, неудачная стрижка. Она взглянула на его густые блестящие темные волосы. Нет, вроде со стрижкой все в порядке.

— Не нужно быть психологом, чтобы увидеть, что ты пришел сюда, горя желанием с кем-нибудь подраться.

Несмотря на растущее раздражение Паркера, нелепость обвинения его рассмешила.

— И я постучался как раз в ту дверь, в какую нужно, не так ли?

— Ты не постучался, — язвительно уточнила Девон, — ты вломился в дверь.

Боевой настрой покинул ее так же внезапно, как и появился. Она почувствовала слабость.

— Может, мне просто надоело, что на меня смотрят свысока? — устало предположила она и с любопытством спросила: — А что, тебя правда кто-то бросил? По-настоящему? — Подобный поворот событий казался Девон невероятным.

— По-твоему, это смешно?

— Не смешно, а удивительно. Согласись, в этом есть что-то новенькое. Постарайся увидеть положительные стороны.

Паркер нахмурился и пробурчал:

— Если ты попытаешься провести со мной сеанс психотерапии, я за себя не ручаюсь!

— Трепещу от страха.