Маргарет Уэй - Свадебное бланманже

— Робби, как же ты коварен, оказывается! — рассмеялась она. — Я, конечно, могла бы сыграть свою партию, как тебе того хочется, но не думаю, что ты получишь назад свои два несчастных цента, а тем более выигрыш по ним. У меня нет иллюзии по поводу того, что когда-нибудь удастся перебить ставку Руперта Бланшара. Деньги к деньгам. Слышал такое выражение?

В приливе естественной сестринской нежности она обняла брата за плечи и от души звучно чмокнула в румяную щечку.

Робби ответил тем же. Был он очаровательным пухленьким, относительно невысоким, но вполне видным и чрезвычайно колоритным молодым человеком. Почти вровень с сестрой, он очень комплексовал из-за недостаточной, на его взгляд, рослости и стати. Но старался не показывать вида, не совсем удачно компенсируя свой надуманный изъян высокомерием.

Леона — обладательница очаровательной внешности, ясных зеленых глаз и безупречной стройной фигурки, а помимо того, еще и роскошной квартиры в тихом уютном квартале, из окон которой можно было любоваться на Сиднейскую гавань. Эта квартира стала щедрым подарком «от семьи» на совершеннолетие девушки. И это был их традиционный способ продемонстрировать свое расположение, что называется, обозначить кредит доверия. Хотя сама Леона не считала себя чем-то обязанной. Она просто жила, наслаждалась жизнью, совмещая это с работой референта культового дизайнера Беатрис Колдуэлл, директора «Бланшар-Фешн». Место работы Леоны однозначно считалось престижным и лакомым для многих молодых женщин города, мечтавших о карьере.

Леона же никогда не сомневалась, что достойна этого. Все говорили, что у нее есть глаз. Вообще-то их у нее было целых два и оба — прекрасные, но, конечно же, имелось в виду врожденное чувство стиля и вкус или же развитая интуиция, что еще более важно в вопросах бизнеса.

— А что отец? — спросил сводный брат. — Он еще не нашел себе очередную жену, чтобы настругать с ней с десяточек новеньких детишек? — язвительно поинтересовался он.

— Не знаю, Робби. Но искренне надеюсь, что с новенькими детишками отцу повезет больше, чем с тобой, — хлестко ответила ему Леона, потому что иначе на его дерзости нельзя было отвечать.

Робби это очень рассмешило.

— Ладно, Лео, любовь моя! — объявил он, поднимаясь с ее новенького новомодного дивана. — Надеюсь увидеть тебя в выходные в Бруклендзе.

— Так и быть, Робби. Приноси ракетки. Постараемся обставить их всех! — пообещала она своему напарнику по корту.

— Именно этого ответа я от тебя и добивался, дорогая сестренка.

— Рада была тебе угодить, братик! — заулыбалась Леона и обняла Роберто на прощание.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Утром следующей субботы Леона решила ехать за город уже после того, как вся вереница дорогих машин представителей семейства Бланшаров прибудет в поместье.

Леона обожала и дом, и сад, и парк, и бескрайние просторы вокруг усадьбы своих могущественных родственников. Однако с некоторых пор эти места ассоциировались у нее только с образом Бойда Бланшара, с которым она виделась все реже и реже.

Она попыталась вспомнить, когда встречала его в последний раз. Вот уже месяц прошел. И это стало своеобразным рекордом для нее.

Когда Руперт Бланшар разменял седьмой десяток, он все чаще и чаще стал бывать в своей загородной резиденции, пока постепенно не перебрался туда окончательно. При этом он был весьма доволен как своим новым образом жизни, более соответствующим возрасту, так и тем, что вырастил блистательного сына, которому можно всецело доверить управление семейной корпорацией. Но власть, которой старик обладал искони, никуда из его рук не делась, он продолжал быть и ощущать себя главой не только огромной империи, но и многочисленного клана кровных родственников и примкнувших к ним, продолжал деятельно править, диктуя свои правила, обязательные для соблюдения. Бойд взвалил на свои плечи обязанности деятельного управляющего. Кроме того, он вез на себе также и весь груз неограниченной ответственности, авансом доказывая всем, что трудностями его не запугаешь. Руперт гордился Бойдом: его сын был истинным Бланшаром.

Бойд знал все о силе власти. Он неоднократно испытывал ее на себе. В самых суровых баталиях с собственным отцом ему помогала одна-единственная надежда, которая воодушевляла и гипнотизировала его. Однажды вся эта власть окажется в его руках! Ради этого он мог стерпеть многое. Примитивные страхи, неуверенность в собственных силах, сомнения относительно принимаемых решений — он избавился от всего, что могло негативно повлиять на его судьбу. Бойд знал себе цену и прекрасно понимал, что, сколь бы умен и опытен ни был его отец в деловых вопросах, его собственные таланты и способности не меньше, а опыта он прибавляет с каждым днем. Сколь бы волевым и несгибаемым ни был Руперт, самому Бойду этих качеств тоже не занимать, он даст фору любому уже сейчас, а со временем и отцу. Но помимо прочего Бойд обладал еще и такими качествами характера, которых у Руперта не было и в помине. Бойд, в отличие от агрессивного, прямолинейного и громогласного отца, был обходительным и интеллигентным. У него была масса увлечений и занятий, в которых он оказался ловчее, сметливее, азартнее отца. Он был особенным, вернее, особым Бланшаром — Бланшаром новой генерации. Бойд с ювелирной тонкостью разбирался в людях и молниеносно определял, какой гранью своей многосторонней богатой натуры следует блеснуть в том или ином обществе. И это было не лицемерием, а обычным знанием психологии и того, кто насколько тебя способен понять и каким принять. Если Руперт не отличался эрудицией, то и незачем было раздражать отца родного употреблением велеречивых речевых оборотов и измышлений. Бойд оставлял это удовольствие для понимающей компании.

Бланшар-младший был разумен до крайности. Даже рискуя, он четко просчитывал уместность риска.

С юных лет начав распоряжаться средствами дедовского наследства, он любил и ценил роскошь. Он окружал себя только исключительными вещами, но при этом мог пользоваться и самыми дешевыми, если не находил существенных отличий от дорогого аналога.

Бойд Бланшар был разумен во всех своих проявлениях, просто потому, что разум ценил превыше прочих свойств человеческих. И в побуждениях своих он никогда не путался, потому что единственным, к чему он по-настоящему стремился, было желание занять однажды место своего отца. Не номинально, а по праву. Он должен был стать истинным, а не мнимым главой семейной корпорации, клана, отрасли, фактически сделаться одним из самых влиятельных австралийцев. Этим Бойд жил, этим же и дышал, ничего важнее этого он и вообразить себе не пытался.