Даяна Тейт - Не говори мне о любви

Ознакомительный фрагмент

– Поехали. Вам надо выбраться из этого пекла. У вас есть чемодан?

Отчасти он помог ей восстановить душевное равновесие, но тут случилось другое: от его заботливого участия ее вдруг охватил трепет. Чтобы не поддаться ему, она вырвала у него свою руку.

– Есть. Я оставила его на автобусной остановке… – И она махнула рукой в том направлении.

Он задумчиво кивнул.

– Сейчас мы заедем за ним, а потом я отвезу вас домой. Ничего. Все образуется, Эмма.

Она постаралась стряхнуть с себя растерянность и одарила его колючим взглядом, досадуя на его вежливый тон и старомодную галантность. Наверняка он понял, что у нее почти не осталось сил и она больше не может держать себя в руках. Как бы то ни было, она опустила голову и провела по лбу тыльной стороной ладони.

– Ладно.

Брент, по-видимому никогда не терявший присутствия духа, помог ей сесть в машину, захлопнул дверцу, и они отправились за чемоданом. На остановке Эмма наблюдала за ним в треснувшее окошко. Не прошло и двух минут, как он вернулся с дорогим кожаным чемоданом, купленным ею в Париже, и небрежно забросил его в машину, так что он оказался рядом с запасным колесом. Недовольно поморщившись, Эмма повернулась и стала смотреть вперед, а Брент уселся за руль.

Он окинул ее быстрым оценивающим взглядом, и она почти автоматически напряглась, готовясь услышать слова упрека, но Брент долго молчал. И Эмма подумала, что он подыскивает соответствующие слова, чтобы выразить ей сочувствие. Для такого мужчины, как Брент, это наверняка нелегко, однако ей тут же вспомнилось, как ласков он был с ней на обочине.

– Ну и что же, мистер Форрест, я сделала плохого или не сделала? – очень тихо, не желая показать, как больно он ранил ее, спросила Эмма.

Брент включил зажигание, нажал на газ и влился в поток машин, проезжавших через Уэбстер. Он было повернул к ней голову, но тут же вновь стал смотреть на дорогу перед собой.

– Прошлая жизнь дает себя знать: меня плохо воспитывали. Вот я и срываюсь.

Эмма подумала, что он скорее объясняет, чем извиняется, и решила не спускать ему.

– Это еще мягко сказано.

Он дернул плечом, давая понять, что хотя и слышит ее слова, но не согласен с ними.

– Вы давно должны были приехать к Мэгги.

Это откровенное признание говорило о том, что Брент как бы проводит демаркационную линию. Помолчав, он глянул на нее прищуренными глазами.

– Что значит «должна»? – словно защищаясь, спросила она, едва удерживаясь, чтобы не пуститься в объяснения.

Однако, заметив, что его внимание приковано к дороге, она прикусила язык.

– Я говорю по праву друга.

– Повторяю, произошла путаница, – начала она тем особым сверхвежливым тоном, которым говорила обычно с соотечественниками, осаждавшими американское посольство зарубежом. – Кто-то сообщил моей матери на Аляску, а она не смогла сразу меня найти.

– Это я звонил вашей матери.

Эмма обратила внимание, как напряглись мышцы на его руках, когда он переключал скорость.

– А… Вот оно что. Спасибо.

Она коротко кивнула и вновь стала смотреть на проносящиеся мимо дубы. Машинально она начала считать их, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Сейчас ей нужно время, чтобы раны затянулись, а уж затем подумать и решить, как быть дальше.

Однако Брент явно не хотел щадить ее.

– Я вам сказал правду. – Он еще раз мельком взглянул на Эмму. – Мэгги была моим лучшим другом.

Эмма в упор посмотрела на него, когда они поворачивали за угол и въезжали на улицу, ведущую прямо к старому дому. Она не понимала, зачем он это сказал: хотел оправдаться? И все же, если это правда, он может рассказать ей о Мэгги все, что она хочет знать. Ей известно только, что Мэгги тихо умерла в своей постели. Правда, жаль, что ей придется получать эту информацию от постороннего ей человека, но, видно, другого выхода нет…

– Она долго болела? – нервно играя замком сумочки, спросила она.

Если долго, то почему не поставила ее в известность? И вновь Эмма ощутила жуткое одиночество, которого не знала, пока из жизни не ушла Мэгги.

– Не очень. Мэгги была увлечена новой библиотекой. В сущности, если бы не она, этого проекта вообще не существовало бы. – Брент притормозил возле здания школы, внимательно наблюдая за детьми, которые так и норовили перебежать улицу перед самыми колесами машины. – Я заходил к ней каждый день.

Эмма повернулась к нему, побагровев от гнева, не в силах сдержать нахлынувшие на нее чувства.

– Если вы называете себя ее лучшим другом, почему не помогли ей с библиотекой? И вообще…

2

Он тоже повернулся к ней, и в первый раз до Эммы дошло, что он переживает смерть Мэгги не меньше нее.

– Я делал все, что она позволяла мне делать! – защищаясь, воскликнул он. – Но она никогда не выглядела больной.

Эмме стало немножко легче от этих слов.

– А я думала, что она болела и не хотела мне сообщить.

– Вы бы приехали? – ехидно спросил он. Ну и манеры! Если бы она могла убивать взглядом, он был бы уже мертв.

– Послушайте, мистер…

– Мы приехали, – перебил ее Брент, не обращая внимания на ее ярость и останавливаясь перед старым особняком в викториан-ском стиле.

Эмма выглянула в окно и вздрогнула. На сердце у нее стало еще тяжелее.

– Нет, я передумала! Я лучше вернусь в мотель… – Голос ее прервался, хотя она всеми силами старалась сдержаться.

Брент выключил зажигание и выжидал, положив руки на руль.

– Я должен вам кое-что показать. Уверен, она хотела, чтобы вы это увидели.

Эмма повернулась к нему.

– Принесите сюда.

– Не могу, – грустно проговорил Брент. Она выпрямилась, почему-то ей очень хотелось выглядеть сильной перед этим человеком.

– Хорошо, – наконец согласилась она.

– Умница, – ласково проговорил он и, выбравшись из машины, с силой хлопнул дверцей.

Эмма заморгала, услышав одобрение в его голосе, и сама не поняла, почему вдруг прониклась к нему чувством благодарности. Совсем ни к чему сближаться с ним, и так все ужасно запутывается. Тем не менее его неожиданные проблески доброты подействовали на нее, заставляя лишний раз вглядываться в этого красивого мужчину. Она нетерпеливо подергала ручку, но дверца не открывалась. Вспомнив, как Брент хлопнул своей, она подергала еще, сжав зубы, но с тем же успехом. Отчаявшись, Эмма обратила на него умоляющий взгляд.

Он, виновато посмотрев на нее, помог ей выбраться наружу.

– Прошу прощения. Мне надо было предупредить, что изнутри она не открывается.

Эмма удивленно взглянула на него и вышла из машины. Как можно ездить на такой развалине?

Словно читая ее мысли, он улыбнулся, и в глазах у него забегали веселые искорки.

– Она же еще отлично бегает, – по-мальчишески задиристо ответил он.