София Герн - Хрустальное сердце

Рабочий кабинет с компьютером и кульманом был совершенно простым, насколько вообще может быть простым такое помещение. Единственное, чему Катя придала здесь особое внимание, так это освещению, чтобы можно было работать в любое время дня и ночи. Комната напоминала офис и не слишком-то хорошо вписывалась в обстановку остальных помещений, изысканных и женственных. Зато ванная поражала яркостью ультрамарина. Здесь Катя отыгралась вовсю, использовав в дизайне всю насыщенную гамму Средиземноморья.

Первым делом Катерина отправилась в ванную. Каким бы теплым ни был осенний день, она все равно немного замерзла, и ей хотелось согреться, погрузившись в бирюзовую эмалевую ванну, полную горячей воды и ароматной пены с запахом лаванды. Здесь уже ничто не напоминало о ее неудачном недолгом замужестве. Как только они с Кириллом разошлись, девушка избавилась от его личных вещей — смахнула с полки его парфюм, его зубную щетку, отправив в мусорное ведро все ненужные воспоминания. Теперь в ванной были только ее собственные вещи. В шкафчике — кремы, гели, муссы и прочие женские штучки, а на открытых стеклянных полках играли всеми гранями хрустальные синие флаконы с ароматическими маслами. Сейчас девушка выбрала лаванду. Этот запах успокаивал, навевал сон.

Вода ласково коснулась ее изящного тела с маленькой грудью, плоским упругим животом и обвила ее длинные ноги. Одну руку Катя положила на край ванны, но рука сама собой соскользнула вниз, опустившись на темный треугольник шелковистых волос, и ей пригрезилось, будто это вовсе не ее рука…

Катя чуть не заснула, окончательно разомлев в теплой воде, и с трудом добралась до кровати. Легла она, не надев ночной рубашки, с удовольствием ощутив под немного влажным телом прохладу льняной простыни, и укуталась невесомым пуховым одеялом. Ее веки отяжелели, и за занавес дрожащих длинных ресниц прокрался сон. Греза, которую она лишь мельком увидела днем, когда смотрела в нестерпимо желтый глазок клематиса. Хоакин…

Они лежали на прогретом за день песке уединенного пляжа, а позади них были густые заросли тамаринда. Лимонные цветы с прожилками, багровыми, как потеки крови. За близкий горизонт уплывало красное солнце, и тела двух безумно влюбленных людей, соленые от морской воды и пота удовлетворенной страсти, отбрасывали причудливые тени. Удовлетворенные… О нет! Они никак не могли насытиться друг другом. Катерина склонилась над своим возлюбленным, она осыпала поцелуями его спокойное прекрасное лицо, отодвигая в сторону спутанные темные волосы, погружая лицо в их безупречную тьму. Хоакин потянул ее на себя, и она легла сверху, а потом выпрямилась, приподнявшись, и ее грудь легла ему в ладони, как половинки спелого плода манго. Он вошел в ее горячую влажную глубину, и они замерли, прислушиваясь к тому, как пульсирует их жадная плоть, и сознание их меркло от непрерывного наслаждения, которое может подарить только этот медленный, прерывистый, мучительный ритм.

…Девушка закричала и проснулась. В спальне было тихо, и только часы в серебряном овале мерно тикали, поглощая неумолимое время.

«Ну почему все говорят, что время лечит? Ничего оно не лечит. Только немного приглушает остроту боли. Как анальгетик. И все», — подумала Катя.

Она встала и подошла к окну, чтобы поплотнее задернуть шторы, сквозь которые лился призрачный свет луны. А потом отправилась на кухню, запила горячим травяным отваром пару таблеток транквилизатора и одну снотворного, пообещав себе, что это в последний раз. Но иначе не заснуть. А завтра в полдень за ней заедет Сергей Оленин, чтобы отвезти, как он шутливо выразился, «на объект». И ей, как ни странно, меньше всего хотелось думать об этом самом «объекте», так или иначе связанном с Кириллом и его неведомым приятелем Никитой Олениным.

Странно, что она прежде о нем ничего не слышала. Хотя… В тот период, когда они пробовали жить вместе, Кирилл что-то такое говорил. Катя поморщилась, вспомнив, что именно. Теперь ей еще меньше хотелось работать на Никиту, несмотря на всю ее симпатию к его отцу.

Однажды ее муж, отчаявшийся хоть как-то вывести молодую жену из «замороженного» состояния, решил предложить ей секс втроем. И в качестве возможного партнера назвал какого-то Никиту, сказав, что они с ним не раз такое практиковали и что «все были довольны». Вообще жизнь с Кириллом Катя старалась вспоминать как можно реже, потому что все эти полгода прошли для нее как череда мучительных и серых дней. Время, казалось, тянулось бесконечно. Ее муж сначала просто старался редко бывать дома, что Катю вполне устраивало, а потом принялся ей мстить, сознательно пропадая сутками и делая так, чтобы она знала — он с другой женщиной. Но ревность не могла пробудить к жизни Катину душу. Девушка оставалась холодной и равнодушной. Потом они все-таки развелись, потому что и ей, и Кириллу надоели дурацкие игры взрослых людей. И Катя не могла без стыда вспоминать этот период своей жизни. Зачем она за него вышла замуж? И зачем он на ней женился? Впрочем, это понятно. Кирилл таким образом попытался самоутвердиться, потому что именно она, Катерина, в отличие от многих сокурсниц, не обращала на него никакого внимания. Они даже друзьями не были.

Катю снова передернуло. Но она постаралась взять себя в руки и отбросить предвзятое отношение к своему заказчику. В конце концов, при чем тут все это? Никита не Кирилл. Она собиралась обустраивать его квартиру, а не жить с ним.

Оленин приехал чуть раньше и позвонил в домофон. Катя только что заварила кофе и даже не успела перелить его из фарфоровой джезвы в чашку.

«Придется предложить ему кофе», — вздохнула девушка, понимая, что теперь ей достанется не полная кружка, как обычно, а то, в чем нормальные люди обычно и пьют такой крепчайший напиток.

Она открыла дверь и пригласила Оленина войти. Он согласился, не помешкав ни секунды. Катя отметила про себя, что сегодня Сергей одет совсем иначе, чем на даче. Костюм от «Galliano», рубашка и галстук от «Hermes», сверкнувшие на манжетах платиновые запонки наверняка «Tiffany» и элегантный «Patec Fillip» вместо неизменного «Rolex».

«Просто картинка из глянцевого журнала для неудачниц, — подумала девушка. — Кого он хотел поразить? Или всегда так одевается в городе?»

Оленин сбросил бежевое пальто из верблюжьей шерсти, на котором она увидела знаменитого летящего на боевом коне рыцаря «Barberry».

«Все флаги в гости к нам, — подумала Катя, — Интересно, какой фирмы его блистательные ботинки?».

Сама она никогда не придавала особенного значения одежде, предпочитая спокойную классику, хотя профессионально разбиралась в марках и ценах. Она была ученицей Станкевича, а тот считал, что невозможно стать хорошим профессионалом, не знакомясь с миром вещей, которые создают истинные мастера.