Делла Спринг - Однолюбка

Он ухмыльнулся.

— Ничего. Но вы не знаете мое семейство. У нас господствуют, по крайней мере внешне, ветхозаветные представления о морали. В общем-то, уколы направлены против меня, и мне они были бы безразличны, если бы, к сожалению, не задевали Пата. После того как я отказался жениться только ради семейных сборищ, он придумал эту идею с приглашенной матерью.

Он снова посмотрел на Мэри, и она невольно вспомнила, как сильно он ей понравился при первой встрече. Он и сейчас ни на йоту ей не разонравился, и это ее тревожило. После знакомства с Джошуа она потеряла чувствительность к шарму других мужчин. Что не должно измениться и не изменится на этой пыльной проселочной дороге.

— Как вас, собственно, зовут? — спросил Ред Стоун, сменив тон.

Мэри поперхнулась. Ей показалось, что назвать свое имя — это вроде как дать согласие.

— Мэри Вигэм.

— А кто вы по профессии?

— Это имеет отношение к делу?

— Нет, конечно, нет.

Она снова уставилась в окно. Должно быть, они приближались к большому ранчо, потому что она видела все больше коров и ковбоев. Взгляд на часы подсказал ей, что для принятия решения осталось совсем немного времени.

Она повернулась к мальчику, который уже не выглядел веселым и уверенным в победе.

— Пат, я еще не убеждена. Ты же знаешь, что у лжи короткие ноги. Так ли это все для тебя важно?

— Очень важно, мисс. Они всегда обзывают меня ублюдком, — выдавил он.

Ублюдок! Ну и забавное же тут местечко! Панчито заработал затрещину, защищаясь от этого слова, — а теперь вот и маленький Пат.

— Ну ладно, сейчас я заучу свои реплики и, возможно, сыграю роль, — сдалась Мэри. — Я сказала «возможно», Пат, — подчеркнула она, услышав сзади вздох облегчения. — Кем я была по профессии и почему вы на мне не женились? — спросила она его отца.

Ред Стоун рассмеялся.

— Сейчас нам предстоит взять следующий барьер, мисс Вигэм, и мы увидим, есть ли у вас чувство юмора. — Он бросил на нее взгляд, и она заметила, что его серо-зеленые глаза кажутся искренними, но в их глубине мечутся насмешливые искорки.

— А в чем дело? — забеспокоилась она. — Я доила коров?

Он снова хохотнул.

— Хуже, вы исполняли песни в стиле «кантри».

Мэри бессильно опустила веки. Она еще способна была кое-как разобрать ноты, но чтобы спеть — об этом не могло быть и речи.

— И как мне удалось довольно, гм, тесно с вами познакомиться? — спросила она, попытавшись, насколько возможно, избежать сарказма. Все-таки сзади сидел Пат.

— О-о, вы выглядели неотразимо и выступали на сцене в костюме апашей из белой замши.

— И в ковбойских сапогах на блестящих каблуках?

— О нет, вы были в золотых мокасинах, а в черных волосах торчало перо, — уточнил он.

Мэри схватилась за свои рыжеватые волосы.

— Вот видите, это не годится.

— О, годится! — усмехнулся он. — Тогда был парик.

— А вообще-то у леди имелось хоть что-то натуральное?

Снова тот же самоуверенный смешок.

— Да, и даже очень многое… Она была очаровательной молодой женщиной.

— Тогда почему же вы на мне не женились? — поинтересовалась задетая на живое Мэри.

— Но вы же все-таки не были насто-о-о-лько очаровательной.

«Мерзавец!» — воскликнула про себя Мэри, понимая, что выраженное вслух возмущение его откровенным мужским шовинизмом ровным счетом ни к чему не приведет.

— Как меня звали?

— Апалача.

— Это наверняка сценический псевдоним. Как меня звали в действительности?

Он запнулся.

— Вы не поверите, но я не помню.

Вот теперь Мэри была по-настоящему оскорблена — за Апалачу, за маленького Пата и за всех женщин, которых забыл в своей жизни Ред Стоун.

— А вы сидели внизу в первом ряду и с восхищением смотрели вверх на меня, — съязвила она, — поскольку там, наверху, я, в своем белом замшевом костюме и золотых мокасинах, выглядела так неотразимо…

— Я не смотрел на вас снизу вверх с восхищением, мисс Вигэм. Вы стояли за мной.

— Почему это?

— Потому что я стоял впереди. Я был звездой шоу, — ухмыльнулся он.

— Что?!

— Папа — это «Сын Аризоны», — гордо прочирикал у нее за спиной Пат. — Вы же должны знать «Сына Аризоны»!

Это было уже слишком! Мэри не очень увлекалась музыкой, а тем более — музыкой «кантри», но «Сына Аризоны» она, подростком, смотрела по телевизору, и он тогда покорил ее сердце. Как она могла его не узнать? Этот голос! Эти руки с загрубевшими кончиками пальцев, лицо! Этот рот! Она припомнила, что лет восемь назад он внезапно исчез с экрана, хотя его песни в музыкальных рейтингах карабкались все выше и выше.

И вот она сидит рядом и едет с ним на похороны его тети. И должна сыграть роль его жены… нет, матери его сына. Разве в этот день был предел чудесам, которые с ней происходили?

Одно ясно: ей надо выпутаться из этой истории еще быстрее, чем она в нее впуталась. Нет никакого смысла таять здесь от счастья и предаваться воспоминаниям о чувствах, испытанных в подростковом возрасте к этому мужчине. Париж — прекрасный город.

Она незаметно отодвинулась от него.

— Вы явно не принадлежали к числу моих фанов, — невозмутимо констатировал он. Потом кивнул на высокие арочные ворота, показавшиеся впереди. — Это ранчо Стоунов, его владелец — мой несокрушимый дед. Вы будете держаться рядом со мной, и я представлю вас как Мэри. Во время похорон никто не станет задавать вопросов. Если пожелаете, я вас еще до застолья отвезу обратно в Санта-Хуаниту. — Он обернулся к сыну: — Пат, ты должен признать, что я сделал все от меня зависящее.

— Ладно, — разочарованно буркнул мальчик. Он снова застегнул пиджак и выглядел замкнувшимся в себе. — С дурой кузиной я и сам справлюсь.

Ред Стоун протянул назад руку и, подбадривая и утешая, взъерошил мальчику волосы.

Это был жест, впервые заставивший Мэри призадуматься.

Что особенного, если она окажет Пату эту услугу? Завтра она все равно уедет в Феникс, зато с ним останется легенда о матери, которая сейчас живет в другом месте, но время от времени его навещает.

Похоже, Стоуны не слишком предавались скорби по поводу кончины тети Леоноры, которая тихо умерла во сне в почтенном возрасте восьмидесяти девяти лет, выполнив все свои земные обязательства, как выразился пастор у гроба. А сейчас гигантское семейство собралось за длинными столами под аркадами, окружавшими красивый просторный внутренний двор ранчо Стоунов.

Ранчо напоминало здания, возводимые в конце прошлого века, — крупный комплекс из четырех флигелей, образующих внутренний двор. На плоских крышах построек возвышались зубчатые башенки, как если бы и сегодня существовала необходимость подниматься туда, чтобы оборонять ранчо от мексиканцев или индейцев. Во внутренний двор вели деревянные ворота, массивные, тяжелые, с железными засовами. Снаружи ранчо походило на маленькую крепость. Тем необычней и живописней оказалось оно внутри. Огромный мощеный двор украшали декоративные колодцы с журавлями, цветники, увитые зеленью полукруглые галереи, где можно было посидеть в тени, а верхний этаж — балконы и окна с чугунными решетками фигурного литья. Пока все еще стояли с бокалами в руках, приветствуя друг друга, — Мэри представили просто под этим именем, — Ред обратил ее внимание на верховного старейшину семейства. Кларк Стоун, чей возраст был для всех тайной за семью печатями, уже сидел на резном деревянном мексиканском кресле с высокой спинкой, стоящем во главе основного стола.