Команданте - Алексей Суслов

ласки с Лулу. Я провожу обеими руками вдоль её тела, она чуть наклоняется вперёд, я поднимаю свои горячие ладони к её груди, слегка прислоняюсь к ней, я чувствую её токи, и даже сердечко её начинает мне салютовать. И вот то же самое, в Гаване, перед этими очкариками и дальнозоркими профессорами в наскоро отутюженных пиджаках. Они смотрят на меня как на Христа. Стоп. Я начинаю сбиваться, дорогие аплодирующие. Мне нужна лёгкость. Лёгкость Лулу. Я вижу пятно под ней, а она спит как ребёнок. Я не верю в это пятно, я его выдумал. Лулу само совершенство, её страсть похожа на свет июльской луны над пшеничным полем. Я не вижу никого перед собой, и голос мой порхает стрекозой в этих достопочтенных стенах кладезя знаний, замершего перед рывком справедливого социализма. «Наша планета нуждается в тишине ядерных конструкций. Зло неспособно успокоить человечество. Есть волны доброй силы, мы их нашли. Господа завсегдатаи слушаний по стратегическим и наступательным вооружениям, мы говорим вам: довольно, займитесь чем-нибудь другим, уберите руки от опасности для всех. Дети не должны плакать, видя репортажи, где плачут такие же крохи, как и они. Детям всё равно, где вы будете дальше зарабатывать свои денежки, но дайте нашим детям наконец бесстрашие перед грядущим». Одной из студенток становится плохо и она красиво падает в объятия своего довольного друга. Снова аплодируют так, что я моргаю как в детстве, на новогоднем утреннике. Я вижу Лулу, она улыбается на своей кухне, в нашей Барселоне. Звучит воркующая гитара, а за окном – ламбада, ламбада, вечная ламбада. Товарищи учёные, а не устроить ли нам карнавал в честь III Интернационала? Сергей Иванович, дружище, запускайте установку Доброго Луча, мы все хотим перемен, усталость невероятная от кровожадного капитализма, нам ещё Мадагаскар спасать, женщин Европы научить жить по средствам, а не по кредитной карте своих любовников, надо вернуть моду на скромность и девственность, порядочность и уважение к старшим, вернуть настоящее детство, убрать лишние плакаты, запретить рекламу и разврат, объявить духовную скупость вне закона, дать каждому жаждущему и алкающему любимую книгу, две, десяток, сотню; пусть лучше книга лишит сна, чем выкачает мозг маниакальными сценами проституции и реалити-шоу выгребных ям. Я освобождаю горло от тесноты плотной рубашки. Альпинист, забравшийся на вершину своих мечтаний. Скоро вы услышите невероятное. Нет, птицы и звери не заговорят на человеческом языке. Материки тоже не придут в движение, облака не побегут вспять, как и реки, и ручьи, и канализационные потоки. Но мир удивится. Мы все удивимся, даже я, один из сопричастных к этим чудесным преображениям. Телесериалы начнут терять публику, тинэйджеры поубавят инстаграмную прыть, в моду войдут лингвистика и поэзия, библиотеки увидят очереди, больницы вздохнут с облегчением и добавят палаты в роддома, души индейцев сабонеи и тоино обретут вторую жизнь и сам Команданте Че Гевара наконец-то возрадуются победе, которую у него хотели украсть.

Глава 6

У Лулу бывают озарения. Вообще, она девочка чувствительная к своим партнёрам, коих у неё было хоть отбавляй. Был даже араб, отчаянный парнишка, пытавшийся её понять ускоренными методами, но Лулу скорее выбросит пищу в ведро для отходов, чем даст прямо таки сразу кормить себя с руки. А араб ей нравился, говорило культуре и неотразимости определённого типа женщин, внешне пугливых и скромных, но внутри содержащих настоящий везувий. Говорят, они целовались сладко и утончённо, вернее, она давала себя целовать, и кое-где, робко и со страхом выказывала инициативу, два шага вперёд – полтора назад. А вдруг он не тот, кто мне нужен? Грызла душу Лулу. То же самое и со мной. Лулу моя слабость, но арабскими сказками я «переболел» ещё в детстве. Девушки до Лулу направляли свою инициативу на меня, Лулу пошла по тому же следу. Это повод держать её на расстоянии. Прости, Лулу. Гуляя по Гаване, я с нетерпением ждал, когда Лулу пойдёт поглазеть на ту или иную вещь. Я одиночка и мне иногда требуется свобода. Это не значит, что я отбрасываю её и покрываюсь эгоизмом и самолюбованием. Нет, мне просто надо привести мысли в порядок. Кто я и зачем здесь. Что завтра будет со мной. Какое ещё открытие предстоит сделать мне и достоин ли я новых озарений. Это слабость творческой натуры. Я никогда не сольюсь с Лулу в тандеме Сатурн-Ио; у меня нет железобетонной очевидности, что поведу Лулу под венец; наука и любовь – Лулу, перестань, слишком поверхностна, чтобы знать всё о мужчинах, при чём таких, как я. Что ты знаешь об измене и способах её совершить. Ты прекрасна и неотразима, но ещё один повод задуматься. Позвонил дон Эстебас. Говорит, открыл утреннюю газету, а там моя морда во всём апофеозе ментора. Говорит, даже пепел уронил на брюки и получил хорошую взбучку от жены. Говорит, весь мир обсуждает, о чём это вещал этот итальяшка с испанскими корнями волос. Мир изменится? Он в своём уме? Кто способен изменить ми? Супер компьютер? Распылитель запаха счастья? Всемирный валютный фонд? Президент США или генеральный секретарь ООН? Римский Понтифик? Женщина, родившая в 72? Горлопан, вот он кто, этот Алехандро Ньяти. Говорят, он помешан на ай-ти, да так даже, что его подруга не знает, когда он спит. – Что скажите, мой дорогой друг? – воткнул в себя флешку Дон Эстебас, в надежде скачать с меня все эмоции оплёванного гения. Я задумался. Человечество любит гадать на кофейной гуще. Руки людей всегда во сне сжаты в кулаки. При солнечном свете эти кулаки иногда разжимаются, но не надолго. Я же предлагаю каждому крылья к этим рукам. Забудьте, что вы можете рвать ногти об бетонную стену лжи и пропаганды насилия, я предлагаю вам, мои дорогие и любимые человеки, библейский код мира, чего вы так морщите свои напряжённые лбы? Я смутьян, так по вашему? И перед вами не нужно метать бисер? Тогда вы погибнет в собственной западне. Моя компьютерная программа тогда вернётся к Богу, раз вам лучше держаться болота, чем вырастить на том месте оазис? Я не предлагаю вам рай, я предлагаю вам стать самими собой. Я разрабатывал свои инновацию целых 8 лет, я снял с себя невероятное количество заблуждений и ложных догм, я забывал приносить удовлетворение своей подруге сердца, а вы выставили мне свой счёт кретинизма? Но ведь отступать уже поздно, и если мы не закроем себя цифровыми вирусами иммунитета против оголтелого потребительства и накопительства, природные вирусы, неподвластные нам, просто-напросто безжалостно