Дороти Шелдон - Быть желанной всегда

— Как я понимаю, ты объединил свои средства и капиталы Джеймса, чтобы поправить положение в газете?

— Я сделал это ради тебя, — сказал он.

— Что? — Она не поверила своим ушам.

— Конечно, я мог бы продолжать тратить деньги Сэма и постепенно выплачивать ему долг по мере того, как положение в газете выправляется. Он был с этим согласен. Но я хочу, чтобы у тебя не было и тени сомнения в моем отношении к тебе и к твоему творчеству.

Ее сердце забилось еще чаще, и она еще больше утвердилась в решимости доверить свою судьбу этому человеку.

— Дезмонд, я чувствую себя виноватой перед тобой. Меня все время преследовал страх, что мне снова придется пережить утрату, поэтому я винила тебя за то, что ты не говорил мне ни о долге, ни о газете. Но на самом деле ты не обязан был этого делать. А сейчас ради меня ты идешь на такой риск… Я просто не знаю, что сказать.

— А я знаю.

Он улыбнулся ей нежной и ласковой улыбкой, которой ей так недоставало всю последнюю неделю. А потом протянул руку и погладил ее по щеке. От этого интимного жеста тепло разлилось по всему ее телу.

— Скажи, что ты меня тоже любишь, — попросил Дезмонд.

От неожиданности у нее перехватило дыхание:

— А ты меня любишь?

— Я только что признался в этом.

— Как-то неопределенно.

— О'кей! Я сказал об этом по-мужски, а если говорить, как привычно слышать женщине, то тогда вот… Я тебя люблю.

Он улыбнулся краешком губ. От Реджины не ускользнуло замешательство, с которым были произнесены эти слова, и она пришла ему на помощь:

— Я тоже люблю тебя.

Он прижался губами к ее горячим, жаждущим поцелуя губам. Ее тело обмякло, подхваченное волной страсти. Но Дезмонд прервал поцелуй. Он дотянулся до стоявшего подле дивана стола и открыл выдвижной ящик.

— Я уехал от тебя в рождественскую ночь, так и не вручив подарок. Я уже и не надеялся, что когда-нибудь смогу тебе его отдать.

Он раскрыл ладонь и протянул ей изящный золотой браслет, украшенный маленькими бриллиантами.

— Боже мой, какая прелесть! — прошептала она, а Дезмонд надел браслет ей на запястье и застегнул его.

— Я смотрел на него долгими одинокими вечерами и представлял его на твоей руке. — Он посмотрел ей в глаза. — Веселого Рождества, Реджина!

— Веселого Рождества, Дезмонд! — Взор ее затуманился, когда она смотрела на браслет.

— Что-нибудь не так?

— У меня нет для тебя ничего, что могло бы сравниться с таким красивым подарком.

Она сморщила нос, а Дезмонд наклонился и поцеловал мелкие морщинки на ее переносице.

— А что бы ты мне подарила?

— Ручку с золотым пером, чтобы ты не забывал писать мне.

— Я мог бы им писать тебе любовные записки по утрам. Всю оставшуюся жизнь.

Она подняла брови.

— Что это? Предложение?

— Совершенно верно.

Он снова потянулся к ящику стола и достал из него еще один подарок, который он купил после того, как был подписан договор об открытии кредитной линии.

— Неужели ты подумала, что пустая коробочка для драгоценностей — так, ничего не значит? — спросил Дезмонд.

Он положил бархатную коробочку в ее рабочий стол, чтобы она поняла его серьезные намерения.

— Вот оно как! Значит — коробочка от тебя? — удивилась Реджина.

— Конечно. А ты думала от кого?

— А цветы? — не унималась она.

Дезмонду стало не до шуток.

— Нет, цветы я тебе не посылал.

— А анонимная записка на машинке?

— Тоже не от меня, — сказал он сквозь стиснутые зубы.

Она успокаивающе погладила его по щеке.

— Не кипятись. Твой единственный соперник — восьмидесятилетняя дама, желающая нас помирить.

— Неужели Стелла? — засмеялся он. — Не могу поверить!

— Конечно, она.

— Дику нужно держать ее в ежовых рукавицах.

— Это еще вилами на воде писано, кто кого будет держать в ежовых рукавицах. И вообще, хотела бы я знать, как это можно укротить независимую женщину?

— Это что — вызов? — спросил он.

Озорной огонек вспыхнул в ее глазах.

— А ты его принимаешь?

— Не только принимаю, но и отвечаю на него. Вот первый шаг в укрощении тебя. — Он взял ее левую руку и надел на безымянный палец кольцо с бриллиантом. — Теперь ты принадлежишь мне.

Приняв этот знак любви, Реджина вытянула руку, чтобы посмотреть, как переливается на свету драгоценный камень. Потом она прижала руку к груди. Счастье переполняло ее.

— Дезмонд, ты особенный. Я люблю тебя.

Он улыбнулся.

— Я тоже люблю тебя. Был момент, когда ты упрекала и осуждала меня. Сейчас ты превозносишь меня до небес. Значит, ты укрощена. Но если это доказательство не достаточно убедительно, я могу ввести в сражение главный резерв.

Ей нравился его шутливый тон, легкость их общения, ей нравилось быть с ним.

— Но сначала я должна убедиться, насколько твой резерв готов к бою, — сказала она, медленно расстегивая молнию на его джинсах.

До тех самых пор, пока часы не пробили полночь, возвещая наступление Нового года, они предавались любви. И они понимали, что их любовь никогда не угаснет, что у них впереди еще много счастливых мгновений и что так будет продолжаться всю оставшуюся жизнь.