Кэтрин Полански - Лазурный Берег

— Хочешь, подарю?

— Несомненно. А почему с кухни дымком тянет?

— Ой! — Рита кинулась спасать ужин.

Мэтью улыбаясь пошел за ней. Сковородка чадила, Рита поставила электрическую плиту на слишком большую мощность, и овощное соте медленно, но верно превращалось в угольки. Обидно до слез, а ведь намечался романтический ужин. Рита попыталась лопаточкой соскрести останки соте со сковородки. Увы, бесполезно.

— Рита, оставь ты эти обгорелые останки. Давай лучше поговорим. — Мэтью, наблюдавший за тем, как она суетится, отобрал сковородку и лопаточку, положил в раковину, взял Риту за руки и усадил на табуретку. — Видишь ли, я все откладываю и откладываю этот разговор, все ищу подходящего времени и упускаю момент за моментом. Поэтому я подумал: отчего бы не сейчас?

Рита похолодела.

— Ты хочешь сказать, что все кончено?

— Почему ты так решила? — удивился Мэтью.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — У нас ведь с тобой курортный роман с продолжением. И никаких обязательств. И квартиры раздельные, и образ жизни разный, и мы еще недостаточно друг друга знаем, и я уже старая для тебя, у меня взрослая дочка…

— Ты думаешь, я всего этого не знаю? — насмешливо спросил Мэтью.

— Знаешь, наверное. Хотя, может, и нет. Иногда мужчины до ужаса невнимательны и пропускают очевидные вещи.

— Я не такой.

— Да нет, такой же, просто немножечко другой.

Мэтью расхохотался и, взяв вторую табуретку, сел напротив Риты, очень близко.

— Рита, ты уникум! Я тебе это уже говорил и не устану повторять. Ты во всем права. У нас с тобой начался курортный роман там, на Лазурном Берегу. И мы оба сначала не думали о том, что грядет продолжение. Но оно случилось, и оно… больше, чем я думал.

— И я, — тихо сказала Рита.

— Да. Но я такой человек, который не любит предавать и подводить. Для меня это очень болезненно. — Мэтью поморщился. — Не знаю, как объяснить, я не мастак говорить о чувствах. Когда я думаю о том, что ты можешь отвернуться от меня, что мы можем расстаться, мне становится так пусто и холодно, как не было никогда в жизни. Я почти не могу работать, думаю: вдруг, пока я тут дела решаю, ты куда-нибудь денешься? — Он печально улыбнулся. — Я такой человек, мне нужна определенность. Ты правда хочешь продолжить наши отношения?

— Очень хочу! — Она обвила руками его шею и крепко поцеловала. — Рядом с тобой мне хорошо и спокойно.

— А как же мексиканская страсть? — поддразнил ее он.

— Это тоже. Но кроме страстей я очень ценю спокойствие. — Рита глубоко вздохнула. — Наверное, я слишком поспешно делаю выводы, но мне тоже кажется, что между нами… что-то большее, чем просто страсть или ностальгия по удачно проведенному отдыху. Я слишком взрослая уже, чтобы не спутать.

— Только я боюсь… — начал Мэтью и замолчал.

— Чего?

— Что не оправдаю ожиданий. Снова.

Рита глубоко вздохнула. С этим его страхом надо справляться раз и навсегда. Хотя бы дать этому страху первый бой. Может, это гадкое чувство отступит не сразу. Но если она постарается, то все получится. Рита в это верила.

— Чьих ожиданий, Мэтью? Моих? Но раз я с тобой, ты уже оправдываешь все ожидания. Ну, может, не все, но парочку главных точно! — поддразнила она его. — Мы все боимся. Ты, я, Элен, все люди в этом городе. Почти все люди на земле. У нас у всех есть страхи, с которыми нужно справляться. Только никогда не справишься, если не начнешь пробовать. Как иначе?

— А если я причиню тебе боль? — еле слышно выговорил он.

— А ты этого хочешь?

— Нет.

— Значит, не причинишь.

— Как ты можешь рассуждать так уверенно?

— Не знаю, — пожала плечами Рита. — Я уже прошла через один разрыв, как и ты. И самый главный вывод, который сделала: нужно продолжать. Жизнь не стоит на месте и однажды закончится, а когда и кто нам выдаст новую, нигде не написано. Придется прожить эту полностью. И не терять времени, если не хочешь пожалеть.

— Я не хочу быть твоей потерей времени, — твердо сказал Мэтью.

— И не будешь. Как и я — твоей. Если мы решимся.

— Решимся — на что?

Рита помолчала.

— Когда мы расстались тогда у подъезда Элен, я поняла, как мне сложно и плохо без тебя. Я не хочу, чтобы ты уходил, Мэтью.

Она действительно этого не хотела. И очень боялась, что он сейчас скажет: «Это хорошо, но давай не будем считать наши отношения слишком серьезными. Мы уже не дети и прекрасно понимаем, что бывают случаи, когда мужчине и женщине хорошо друг с другом, но это не навсегда». Ей хотелось, чтобы было навсегда. Как люди узнают, что нашли того человека, с которым хочется провести всю жизнь? Просто знают — и все. С Дейком у нее так не было. Она не знала, она верила. А сейчас знание сидело тугим комком в горле, и Рита поняла, что может заплакать. Пусть только Мэтью не говорит, что все это несерьезно…

Вместо этого он сказал:

— Рита… кажется, я тебя люблю.

Она проглотила мешавший комок в горле и улыбнулась.

— Кажется, я тоже.

Что там с остальным ужином, они так и не узнали. Мэтью решительно выключил все горелки на плите, притянул к себе Риту и спросил севшим голосом:

— Будем делать попытку дойти до спальни?

Эпилог

Свадьбу сыграли через полгода. Очень скромную, по понятиям Элен, и очень пышную, по понятиям Риты. Элен все предлагала какие-то сумасшедшие варианты: венчаться на лужайке у альпийского озера, устроить всем гостям конную прогулку или закатить банкет в ресторане на самом верху берлинской телебашни… Все эти безумные предложения были Ритой отвергнуты, но Элен не огорчилась. Дело закончилось тем, что сняли ресторан в центре Лондона. Все непременные атрибуты прилагались: стол, заставленный вкуснейшей едой, прекрасно убранный белыми и алыми розами зал, первый танец на зеркальном полу, когда кажется, что паришь над миром, шагаешь по облакам…

— Ну, мама, должна же быть у тебя прочувствованная свадьба. Вряд ли в семнадцать лет ты четко понимала, что делаешь! — заявила Элен.

Она пришла на свадьбу в сопровождении молодого человека весьма приятной наружности и по секрету сообщила Рите, что на сей раз «все серьезно». Зная Элен, этому можно было не слишком-то верить, однако Рита споров не затевала. В такой день не хотелось думать о чем-то другом, кроме Мэтью.

Он был неотразим: в темно-сером костюме, стильном галстуке и белоснежной рубашке. И не спускал глаз с нее, Риты. Все так и должно быть. Странно, только Элен права: свадьба в семнадцать лет запомнилась Рите гораздо меньше, чем — она верила — запомнится эта. Тогда был сумасшедший кураж, веселое безумие в глазах жениха, лихие гости, обещание любви бесконечной и вечной, а на деле оказавшейся легкой как пух. Любовь ушла, чтобы уступить место новой. Которая, как надеялась Рита, никуда не денется. Потому что и она, и Мэтью перестали бояться.