Натали Вокс - Дочь старого друга

— У тебя какие-то проблемы с этими окнами?

Харви уставился на него, тщательно пытаясь сообразить, с кем говорит.

— Кто… кто это? — переспросил он.

— Судебный исполнитель Стоун, — ответил Митч.

— Ха! — выкрикнул Харви. — Этого не может быть. Стоун мертв.

— Жаль разочаровывать тебя, но у меня много жизней, Харви.

— Стоун?.. Нет… нет, не может быть! Мои двоюродные братья пристрелили этого сукиного сына.

— Неприятно приносить плохие новости, но братьев у тебя больше нет, Мик, — сказал Стоун.

— Значит, я больше не шериф? — вдруг сообразил Харви.

— Не сомневайся.

— Подожди. Так ты что, убил их всех? — дошло до пьяного.

— Прости, что не брал расписок, но уверяю, что мне пришлось приложить к этому руку.

— Тогда я должен убить тебя, — вдруг решил Харви.

Стоун снова укрылся за покосившимся столбом, продолжая наблюдать за бывшим шерифом.

— Послушай, Харви, — снова заговорил он. — Ты пьян. Стоит тебе поднять револьвер, и ты станешь покойником. В этом, конечно, есть свои преимущества. Тебе не придется утром просыпаться с головной болью, спрашивая себя, что же случилось. Ты просто не проснешься.

— Но я… я… — забормотал Харви и, к изумлению Стоуна, заплакал. — У меня больше никого не осталось… никого… — захлебывался он слезами.

— У тебя никого и не было, — сурово произнес Стоун.

— Что ты знаешь о моих братьях? — рыдал Харви. — Пока они не помогли мне, я был никем.

— Ты никем и остался, — усмехнулся Стоун.

— Они были моей семьей! Человек не может жить без родных и близких… — Харви опустился в грязь, раскачиваясь из стороны в сторону. Стоуна охватило отвращение. Какое жалкое зрелище! И этот человек охранял закон! Теперь он не стоил и медного гроша. Митч подошел и приподнял Харви.

— Расслабься! Вскоре пообщаешься вволю там, где тебе место. Пошли!

Вирджиния сидела в комнате, закрывшись от всех и чувствуя себя совершенно опустошенной. Она тихо плакала, не в силах осознать, что, хотя у Митча была возможность остаться с ней, он предпочел другое, и теперь уж точно ушел из ее жизни навсегда.

Внезапно кто-то тихонько постучал в окно. Вирджиния приподняла занавеску и увидела Митча. Мурашки пробежали у нее по спине. Она утерла заплаканные глаза, открыла окно и уселась на подоконник, так и не сумев заставить себя поднять глаза на мужчину, которого так любила.

— Ты поймал Харви? — поинтересовалась она, чтобы как-то снять нараставшее напряжение.

— Да, конечно, — ответил он коротко.

Снова наступила тишина. Митч молча вглядывался в нее. Наконец Вирджиния не выдержала.

— Ты хотел мне что-то сказать? — спросила она, думая, что уж лучше бы он поскорее попрощался и ушел, и одновременно страшась этого.

— Я хотел извиниться. Дорис и бабушка сказали, что не ты просила мэра Фореста предложить мне должность шерифа. Ты же знаешь, когда я чувствую себя загнанным в угол, то ломлюсь головой в открытую дверь.

— Ты прощен, — прошептала Вирджиния, боясь, что голос выдаст ее чувства. — И это все?

— Посмотри мне в глаза, Джинни, — тихо произнес Митч.

— Лучше бы ты поскорей уехал отсюда, — еле сдерживая рыдания, проговорила она.

— Всю жизнь я убегал от людей, не желал быть связанным. Правда состоит в том, что я убегал от жизни. И я устал от этого. Я устал быть трусом, — откровенно признался Стоун.

— Ты не трус, Митч Стоун! — возразила Вирджиния, поднимая на него глаза.

— О нет! Даже ты отвергла меня. Когда я умираю, то я герой, но стоит мне выжить, и я уже проклятый лицемер.

— Ты же знаешь, что это не так… — пролепетала Вирджиния.

Митч улыбнулся, и глаза его зажглись знакомым огнем. Он склонился к ней и прошептал на ухо:

— Можно мне войти?

— Может, не стоит… — все еще колебалась она.

Но Митч уже перемахнул через подоконник и оказался в комнате. Вирджиния быстро отступила к двери.

— Добро пожаловать… Но… я… я действительно не понимаю… — бормотала она.

— Не убегай от меня, Джинни. Все равно, где бы ты ни оказалась, я непременно буду рядом.

— Я не могу… я не могу… Ты при всех отказался от меня. Я не могу… — всхлипывала Вирджиния, даже не стараясь сдержать слезы. Он сжал в ладонях ее лицо.

— Ты знаешь, что всякий раз, когда улыбаешься мне, ты уносишь с собой частицу моего сердца? А когда смотришь на меня так, я снова сгораю от безумной любви к тебе? — признался Митч.

— Пожалуйста, — рыдая, умоляла Вирджиния, — перестань… Уходи… Уезжай и оставь мне те немногие воспоминания о том, что у нас с тобой было…

— Между нами действительно было так немного?.. — спросил Стоун.

— Да! По сравнению с тем, что могло бы быть!

— А что у нас могло бы быть, Джинни?

— Дом, — начала Вирджиния, но запнулась.

Митч провел пальцем по ее губам.

— Семья…

Он заглянул ей в глаза.

— Нежная любовь… — шепотом договорила она.

И тут Митч поцеловал ее. Поцелуй был настолько сладким и долгим, что она не могла остаться безучастной. Она обняла его и притянула к себе, хотя была уверена, что он не останется с ней. В нем столько жизненных сил, что ни одна женщина не смогла бы удержать его. И она должна позволить ему уйти.

— Я люблю тебя, Митч, но не буду удерживать. Иначе я стану тебе обузой, и ты будешь несчастен…

— Жизнь с тобой могла бы осчастливить меня, — возразил Стоун.

— Я прекрасно понимаю, что когда-нибудь тебе захочется уйти…

— Тогда тебе придется удержать меня, ухватив обеими руками, — горячо прошептал Митч.

— Но даже если я никогда не увижу тебя после твоего бегства, хочу, чтобы ты знал: я никогда не забуду тебя и буду любить всегда… — не слушая, продолжала она.

— Я всегда буду с тобой, чтобы напоминать тебе об этом, — прервал ее Стоун.

Вирджиния отстранилась от него и спросила:

— Что ты сказал?

— Я сказал… Хотите ли вы выйти за меня замуж, мисс Вирджиния Холден?

— Что?! — воскликнула она, боясь, что ослышалась.

Митч нежно провел рукой по волнистым волосам.

— Забавно! Я всегда считал, что женщина должна улыбаться, когда ей делают предложение.

— Тебя надоумила твоя бабушка? — с усмешкой осведомилась Вирджиния.

— Никто не заставлял меня, дорогая. Я просто сделал важные выводы, — серьезно заявил Митч.

— Какие же это выводы?

— Ты довела меня до безумия. Хотя ты очень упрямая и своенравная, да еще и посапываешь во сне, но, черт возьми, я уверен, что не могу жить без тебя. Либо ты соглашаешься на мое предложение, либо я прикую себя цепью к твоей ноге, и тебе придется таскать меня за собой всю оставшуюся жизнь.