Эмми Лорин - Обрести навек

– Пол! – выкрикнула Эндри.

И тут же услышала собственное имя, со сдавленным стоном облегчения сорвавшееся с уст Пола.

– Эндри!

Их содрогающиеся тела сплелись в позе наивысшей близости, доступной лишь любовникам. И так, не в силах разъединиться, они спустились из райской обители в последующее состояние полной завершенности...

Экстаз.

Для Эндри слово «экстаз» всегда было пустым звуком. Более того, она подозревала, что и для других людей реального содержания оно не имело. Теперь же, когда она явственно ощущала внутри себя Пола, отдыхающего, но все еще полного жизни и трепета, само ее тело без слов объясняло ей смысл слова «экстаз».

Чувствуя потребность еще глубже постичь этот открывшийся ей смысл, она обеими руками гладила тело Пола, с благодарностью лаская источник своего нового знания. Почувствовав ее нежные руки, Пол пошевелился, пробормотал что-то и прижал рот к ее груди.

На возникшее при этом электризующее ощущение она ответила тем, что провела языком по чуть влажной коже его плеча. И на этот раз Пол тоже зашевелился в ответ, но уже внутри ее; а губы его, сомкнувшись вокруг ее соска, принялись тихонько его посасывать.

Любовная игра.

Эта фраза опять-таки была из тех, что всегда казались Эндри досужим вымыслом, порождением ума праздных мечтателей. Однако теперь, получив вполне определенный реальный пример, Эндри принялась с жадностью доискиваться полной правды.

Все еще погруженный в глубины ее тела, Пол, упершись одним локтем в землю, свободной рукой исследовал ее наружные формы. Начав со лба, он обвел пальцами каждую черточку лица. Он потратил бездну времени на каждый выступ и впадинку на ее шее и лишь затем двинулся дальше. Удвоенное внимание он уделил каждой груди, лаская их одновременно и рукой, и ртом. Ко времени, когда он скользнул рукой к ее плоскому животу, Эндри уже едва дышала. И, беззвучно охнув, замерла, когда пальцы взобрались на заветный холмик и бесконечно нежно коснулись места, где два отдельных тела соединялись в одно.

Затем и Эндри изучала каждый миллиметр его тела, до которого смогла дотянуться. Как и он, начала она с его мужественного лица и в который уже раз подивилась его совершенной красоте. Потом перешла к шее, далее измерила рукой ширину плеч. По его примеру уделила особое внимание груди, и, найдя губами его плоские мужские соски, одновременно запустила пальцы в черную шелковистую поросль на груди. Дыхание Пола стало частым и прерывистым, когда ее ладони скользнули ниже талии; он выгнул спину, давая ей доступ к нижней половине своего тела. По контрасту с густой черной гривой на голове и обильными завитками на груди, которые по мере приближения к пояснице превращались в узкую полоску, в остальном его тело было полностью безволосым. Эндри гладила его бока и бедра и поражалась своим открытиям. Кожа под ее пальцами была упруга и отливала как атлас. И Эндри, касаясь ее, невольно представила себе дельфина в момент прыжка из воды, его гладкую, лоснящуюся кожу, сверкающую на солнце.

Это видение странным образом заинтриговало Эндри, и она, без сомнения, уделила бы ему еще внимание, но в этот момент внутри ее шевельнулось средоточие мужской силы Пола. Распахнув полузакрытые было глаза, Эндри вскрикнула от удивления.

– Да, моя Эндри, – произнес он своим обычным, мягким голосом, от которого так трепетала ее душа, – дорога в рай вновь зовет нас. – И, приблизив лицо, он прошептал в ее полураскрытые губы: – Согласна ли ты проехаться по ней со мной?

Вместо ответа Эндри сомкнула руки вокруг его шеи, а ноги – вокруг бедер и выгнула спину навстречу его все учащавшимся движениям.

И вновь невыносимо росло напряжение, пока, разрешившись, не освободило ее – и вот она уже парит, постигая прелесть абсолютного экстаза. Но в этот раз последним криком с ее губ сорвалось не имя, а вдруг осознанная правда:

– Я люблю тебя! Я люблю тебя!

И на этот раз в ответном возгласе она услышала не свое имя, а произнесенное сдавленным шепотом, похожее на клятву признание:

– Я всегда любил тебя.

«Всегда»? Это слово поразило Эндри, но затем быстро забылось, потонув в шквале эмоций, охвативших все ее естество...

Усталую и довольную, Эндри в конце концов разморило в тепле и надежности его тела. И, поглаживая атласно-гладкую кожу под завитками на его груди, она уснула...

– Эндри! – Мягкий звук его голоса извлек ее из глубины сна без сновидений. – Проснись, любовь моя. Поздно уже, и Селия будет беспокоиться.

Любовь моя.

И в ее замутившееся дремой сознание вплыло воспоминание о далеком сне, где ее воображаемый возлюбленный шептал ей, что он – «ее любовь», а она – «его любовь» и всегда была его, с момента своего создания. Но это она создала его в грезах! – в смущении думала Эндри, борясь с остатками сна, который цепкими щупальцами опутывал сознание.

Он, «ее любовь», покинул ее сны, чтобы слить свою сущность со своим материализовавшимся двойником. «Ее любовь» любил ее, в страсти и самозабвении обладал ею – и во сне, и наяву!

Неужели это одно и то же существо ?

В ней шевельнулись прежние сомнения и окончательно высвободили мозг из паутины сна. Ей надо было проснуться, просто необходимо, чтобы удостовериться, что Пол существует на самом деле. Эндри открыла глаза, и вздох облегчения, вырвавшийся у нее, исходил из самого сердца.

Совершенно реальный и даже слишком осязаемый, Пол нежно улыбался.

– Теперь, после того как ты преодолела свою внутреннюю скованность, твой сон стал глубоким, моя Эндри, – проговорил он. – Уже темнеет, и с моря дует холодный ветер.

Пока он не сказал, Эндри этого не замечала. Предоставив ей защитное тепло тела, Пол вдобавок прикрыл ее своей рубашкой.

– Мне не холодно, – ответила она, заглядывая ему в глаза, – а вот тебе, должно быть, да. На тебе же ничего нет.

Пол покачал головой.

– Нет. Мне редко бывает холодно. Но становится поздно. Селия будет беспокоиться. – Он улыбнулся и напомнил об их недавних любовных упражнениях. – И ты, должно быть, голодна.

– Тетя Селия беспокоиться не будет, поскольку ее нет дома, – сказала она и, закинув руки за голову, с наслаждением потянулась. – Но в одном ты прав. Я и в самом деле голодна.

Глаза его потемнели, и, будто не в состоянии сопротивляться притягательной силе ее натянувшегося, как струна, тела, Пол медленно по всей длине обвел его рукой.

Вздрагивая от прикосновения, Эндри с нежностью произнесла его имя.

Из них двоих Пол оказался более стойким. Одарив напоследок долгим взглядом, он отодвинулся и встал. Затем, наклонившись, поднял ее с земли и, в последний раз поцеловав, отпустил и занялся своей одеждой.

А чуть позднее, тесно прижавшись друг к дружке, весело воркуя и смеясь, они уже сидели за укромным угловым столиком экспресс-ресторана и уплетали объемистую пиццу и, как дополнительное блюдо, овощной салат.