Дина Аллен - Примерь свадебное платье

— Что же там все-таки произошло?

Тот глубоко вздохнул.

— Мы договорились, что я первым спущусь с обрыва. Меня это устраивало. Лучше побыть одному, а не оставаться наедине с Сарой… — Он замолчал, заставляя себя вспомнить точную последовательность событий. — В общем, я ушел. Гордон и Сара болтали около палатки. Рон играл с мячом. Я пошел к машине — в багажнике у меня лежали веревки и снаряжение. Довольно долго возился, собирал все, что надо. На сердце было очень скверно, поэтому я делал все очень медленно. — Он впился пальцами в плечи Катрин. — Мяч упал с обрыва. Рон громко звал отца и просил достать игрушку. Я собрал снаряжение, вышел из-за джипа и… увидел эту парочку. Они даже не позаботились закрыть дверь палатки. И Рон увидел их. Он бросился на них с кулаками. Кричал: «Она не моя мама!»

— О господи!

Слезы хлынули из глаз несчастной женщины.

— Рон выбежал из палатки, Гордон бросился догонять его, но споткнулся о камень и упал. Рон как слепой мчался прямо к обрыву. Я кричал ему, но мальчик ничего не слышал. То, что он увидел, оказалось для него непереносимым. Я кинулся за малышом. Гордон поднялся и тоже побежал. Отец оказался ближе к Рону, чем я. Бежал изо всех сил, кричал, умолял сына остановиться. Но тот все бежал, не разбирая куда… и упал с обрыва, а Гордон прыгнул за ним, как будто мог поймать его на лету и спасти.

Катрин еле добралась до кресла. Рыдания сотрясали женщину. Джеф опустился на пол у ее ног. Он крепко обнимал ее за плечи, прижимая к груди.

— Пожалуйста, продолжай, — умоляла она, безуспешно пытаясь остановить потоки слез. — Скажи мне… что было дальше. Мне нужно знать.

С тяжелым вздохом мужчина выпустил ее из объятий, поднялся, сел на софу напротив. Наклонившись вперед, устремил на Катрин взгляд, полный сочувствия и любви.

— Остальное вспоминается не так четко. Помню, мне пришлось ударить Сару по щеке, чтобы прекратить истерику, а я… Я думал только о тебе. Нужно было быстро, до приезда спасателей, что-то придумать. Я сказал Саре, как надо отвечать на вопросы. Та кивала: да, она единственный свидетель. Мол, почти ничего не видела. Ни она, ни Гордон тут ни при чем. Согласились, что скандала быть не должно. На веревках я спустился вниз с обрыва и на дне нашел их тела. Они… лежали рядом. Руки Гордона, казалось, обнимали сына. Им уже ничем нельзя было помочь.

Катрин закрыла глаза.

— Гордон любил Рона, — с трудом выговорила она. Ей очень хотелось, чтобы все так и было, чтобы они обнимали друг друга, пока не пришел конец. — Он был… неплохой отец, поверь мне.

— Если бы он так не относился и к тебе… его можно было бы считать хорошим человеком.

Катрин тщетно пыталась бороться с новым потоком слез.

— До этого мгновения я не осознавал, — продолжал Джеф, — как сильно Гордон любил Рона. Я знал, что он гордится им… и тобой он тоже гордился. Но я не предполагал, что он не сможет пережить потери сына.

Катрин покачала головой. Дело не только в этом. Во многих отношениях она знала Гордона куда лучше, чем кто-либо другой. Она глубоко вздохнула. Пришло время правды. Абсолютной правды. Нельзя останавливаться. Человек один нес бремя вины, хотя виноваты были все. В том числе и она. Да, да — и она тоже.

— В том, что Гордон прыгнул с обрыва за Роном, выразилась не только его любовь к сыну. Я в этом уверена. Гордон не смог бы жить, зная, что Рон погиб из-за него. Ему пришлось бы отвечать передо мной. И это был бы конец всему, что для него имело какой-то смысл. Именно так! Конец всему! Думаю, он успел понять это. Интуитивно, но понял.

Джеф размышлял над ее словами, потом медленно кивнул.

— Возможно, ты права. И все-таки, если бы я взял на себя Сару…

— Если бы я тогда поехала, если бы Рон остался со мной дома… Если бы, если бы…

— Но ты же заболела.

— Я не болела.

Ответом был его недоумевающий взгляд из-под нахмуренных бровей.

— Просто притворилась больной. Потому что не хотела ехать. Я не смогла бы вынести…

— Но тебе же нравилось жить в палатке. Ты же всегда любила горы, природу…

Краска смущения залила милое заплаканное женское лицо.

— Но с нами должен был поехать ты. На все выходные. Ты жил бы в соседней палатке с… женщиной. А Гордон… стал бы домогаться меня. А я бы думала про тебя с другой женщиной… в другой палатке… Когда я спала с Гордоном, я представляла тебя на его месте и ненавидела себя за это. Не могла больше выносить собственную безнравственность. Меня просто мутило от подобных мыслей. Отсюда и твердое решение: не поеду! Пришлось притвориться больной!

— Не могу понять, зачем было притворяться? Ведь ты могла просто сказать, что не хочешь…

— Ох, ну пожалуйста, не перебивай, выслушай меня!

Его губы дрогнули.

— А поскольку я сказалась больной, Гордон посчитал невозможным оставлять со мной Рона. Сказал, чтобы я поправлялась, отдыхала и не беспокоилась о сыне. Мол, Рон может заразиться. Для мальчика — так сказал муж — даже хорошо побыть некоторое время с отцом и дядей Джефом. Мол, будущему мужчине нужно мужское общество. Что я могла ответить? Не признаваться же, что ты — причина всех моих проблем? Ложь вынудила сделать следующий шаг — я разрешила Рону уехать, а сама осталась дома.

— По-моему, ты приняла тогда вполне разумное решение. Стоит ли себя корить за это, если все последующие события абсолютно вне связи с твоим мнимым недомоганием.

— Как ты, однако, мягко излагаешь… мнимое недомогание… Это была ложь! Откровенная, явная ложь! Неужели не понимаешь? Мы все внесли свою лепту в то, что произошло. Естественно, никто не предвидел, как дело обернется, но тем не менее каждый внес свою долю лжи, и, значит, говорить, что ты один виновен в гибели Рона, — неправильно и несправедливо.

Он напряженно смотрел ей в глаза, все еще не веря услышанному.

— После всего, что я тебе рассказал… ты не винишь меня, Катрин? — тихо спросил он.

— Теперь ответь мне на такой вопрос: это ты положил мяч в сумку Рона?

— Я долго искал мяч. Любимая игрушка Рона. И вот все, что осталось от этих игр. А я… я ничего не мог сделать. Ничем не мог помочь. Почему-то мне показалось ужасно важным найти мяч. Это была последняя вещь, которую мальчик держал в руках. — На глаза Джефа навернулись слезы. — Прости… Хотелось, как лучше… Просто не знал, как утешить тебя. Все, что я мог, это найти мяч и сочинить историю, чтобы отвести от тебя еще один удар.

— Сейчас я ценю это, дорогой. А раньше…

— На похоронах Сара плакала не потому, что потеряла Гордона. Как и я, Сара была потрясена случившимся. Не хотела даже подходить ко мне, так же как и я не хотел ее видеть. Невозможно забыть, что мы натворили.