Шерил Вудс - Все за любовь

— Сегодняшний вечер для нас, — сказал он низким, хриплым голосом, от которого мышцы ее живота начали сокращаться, вызывая внезапное желание, от которого шли горячие волны по всему телу. — Только для нас. Никаких мальчиков и Карин. Никакой подготовки к урокам. Я хочу, чтобы ты полежала хотя бы полчаса в пенистой ванне, для того чтобы расслабиться и понежиться. Затем я хочу, чтобы ты надела свое самое сексуальное платье и туфли на самых тонких и высоких каблуках. Я заеду за тобой в семь, и мы поедем в город.

— А нельзя это сделать завтра? — взмолилась она.

Он заглянул ей прямо в глаза:

— Сегодня, Кори.

Она вздохнула и сдалась. У нее не было энергии вести спор. Она вернулась домой, залезла в ванну, как сумасшедшая борясь с чувством ожидания, раздражавшем ее нервные окончания. Она чувствовала себя так, как будто бы проглотила целую армию бабочек. Сегодня она увидела в глазах Ивэна то, чего никогда не замечала прежде, хотя и не могла бы дать точного определения этому. Это была удивительная смесь восхищения, уверенности и тоски, придававшая ему вид сильного и в то же время уязвимого человека. У нее возникло ощущение того, что если бы он решил попробовать действие этого приема на ней сегодня вечером, то ее песенка была бы спета.

Несмотря на свое беспокойство, Кори даже переусердствовала в подготовке к вечеру. Она провела ровно полчаса, лежа в пенной ванне, благоухающей экзотическими цветами. Она отыскала пару кожаных туфель на высоких каблуках, запрятанную у задней стенки шкафа за рядами теннисных тапочек и туфель-лодочек. Она взяла у довольно улыбающейся Карин черное платье со смелой красной отделкой.

— Полагаю, ты скоро сдашься, — уверенно заявила Карин.

— Никакого боя никогда не было.

— Вот как?

— Боя не было!

— Бой был. Только внутри тебя. Это был беззвучный бой. У тебя никогда не было возможности победить. Ты сдалась еще до того, как встретила этого человека.

— Не хочешь ли застегнуть мне эту чертову молнию, или ты будешь и дальше кормить из себя психолога-самоучку?

— Я не самоучка. У меня два диплома: в области оборудования и по психологии. Тебе прекрасно известно это, — отрезала Карин. — А что касается платья, то оно застегнуто.

— Нет, не застегнуто. Оно открыто у меня… О, Боже! — Глаза Кори расширились, когда она взглянула через плечо в зеркало, забыв о научных дипломах Карин. — У этого платья огромный вырез на спине!

Карин замигала глазами.

— Это великолепно, когда танцуешь, — робко сказала она и бросилась к двери. — Воспользуйся этим.

Кори хотела тут же снять его и надеть одно из своих более скромных шелковых платьев с длинными рукавами и с маленьким вырезом на горловине, но зазвонил звонок, и, так как Карим предательски сбежала, то открывать пришлось ей. Она не сомневалась в том, что, как только Ивэн увидит ее в этом платье, то свяжет ее по рукам и ногам, но не даст переодеться.

Она вздохнула и сжалась, зная что весь вечер будет чувствовать себя опасно безнравственной. Она также дала себе торжественную клятву не подходить даже близко к танцевальной площадке.

Полчаса спустя она была на танцевальной площадке одного из роскошнейших ресторанов города в объятиях Ивэна. Одну руку он твердо расположил посередине ее спины, и тело под ней, казалось, было охвачено пламенем. Ее щеки горели от смятения, но еще больше давал о себе знать огонь, горевший глубоко внутри ее тела. Он прежде тлел в почти остывших углях, а теперь снова вспыхнул от дуновении ветра.

— Боже мой, как хорошо, — прошептал Ивэн. Его губы чуть касались ее уха, а пальцы гладили и ласкали изгиб ее спины. Она вздохнула и отдалась приятным ощущениям, которых ей так отчаянно не хватало эти два дня. Она подумала, что если адреналин будет вырабатываться у нее так же быстро, как гормоны, то еще пять минут — и она просто перебросит Ивэна через плечо и потащит домой в постель. Это придало бы пикантный поворот вечеру, который он, вероятно, не забыл бы, даже когда она уйдет из его жизни.

К тому времени, когда они наконец вышли из ресторана часом позже, она чувствовала себя теплой, мягкой и любящей, совсем не похожей на ту неподатливую женщину, которая вошла сюда под руку с Ивэном. Она поехала к нему домой без малейшего сопротивления. Действительно, после двух бокалов вина и такого количества танцев, которое невозможно было сосчитать, она лишь с огромным трудом могла вспомнить, почему она была так уверена в необходимости прекратить отношения.

Когда они приехали домой, она прошла прямо в спальню, шлепнулась в самую середину огромной кровати и, как сонная кошечка, стала ждать, когда хозяин погладит ее. Ей захотелось удовлетворенно замурлыкать.

Но вместо того чтобы идти к ней, Ивэн рылся в шкафу. Ему пришлось призвать всю свою волю, чтобы не броситься к Кори, свернувшейся в обольстительной позе, несомненно, ждущей его прикосновений. Однако у него были другие планы на эту ночь. Большие планы. Поэтому теперь у него не было времени отвлекаться на любовную игру, начав которую невозможно было бы закончить до утра.

Когда он наконец подошел к кровати, то в руках у него был страшной формы сверток, небрежно завернутый в оберточную бумагу для подарков с кривым узлом, завязанным посередине.

Его сердце учащенно билось, когда он протягивал его ей и ждал ее реакции. Казалось, что все его будущее висело на волоске.

— Что это? — спросила она, подняв на него глаза, полные неги и желания уговорить его лечь с ней рядом. — У меня же не день рождения.

— Знаю. Просто в доме не нашлось другой оберточной бумаги. Почему бы тебе не развернуть его? — предложил он. Его зеленые глаза сверкали от возбуждения. Она развязала узел и сняла обертку. Внутри была картонная трубка со свернутым в трубочку листом бумаги. Он засмеялся и неловко пытался развернуть его, поставив одно колено на кровать и придавив середину и держа руками края. Ее сексуальный зад был соблазнительно задран вверх, и единственное, на что Ивэн был способен, это держать руки подальше.

— Чертежи? — сказала она, насмешливо глядя на него. — Не понимаю.

— Для теннисного центра.

Глаза Кори потеплели и стали цвета крепкого кофе, и он внезапно почувствовал себя так, как будто бы подарил ей солнце, луну и звезды, свернутые и положенные в картонную трубочку. Это было прекрасное ощущение.

— Ах, Ивэн. — Она обвила руками его шею и нагнула его голову, чтобы поцеловать. Чертежи свернулись у ее ног. — Это самый прекрасный подарок в мире. Мальчики будут в восторге.

— А ты?

— Неужели не видишь? Я онемела от радости.