Кэтрин Джордж - Тайна одного портрета

Потом Гэбриэл долго смотрела на телефон, но решила повременить с выполнением данного Генриетте обещания. Она подождет до завтра. Конечно, если даже она и поговорит с Адамом, то нет никакой гарантии, что это смягчит его сердце. И если Адам останется настроенным враждебно, то, когда приедет отец, Гэбриэл будет настаивать, чтобы он нашел себе другого помощника, а сама она вернется в Лондон, в свою квартиру.

Гэбриэл провела спокойный вечер, поговорила, как обычно, по телефону с матерью и пошла спать, решив наверстать все то, что недоспала прошлой ночью. И сегодня, сказала она себе, она выключит свет и будет спать в темноте, как положено взрослому человеку. Но это оказалось ошибкой. Она проснулась через какое-то время с дико бьющимся сердцем.

Гэбриэл встала с кровати и выглянула в окно, однако ничего не увидела. Но что-то ведь разбудило ее. Она постояла тихо, прислушиваясь к обычным скрипам и стонам старого дома, потом зажгла свет, надела халат и отперла дверь. Сжав в руке старую хоккейную клюшку, Гэбриэл заставила себя обойти весь дом. Убедившись, что никого нет, она вернулась в свою комнату с чувством гордости за себя, улеглась в постель и протянула руку, чтобы включить радио. Потом снова опустила ее, потому что ей в голову пришла гениальная мысль. Не давая себе времени передумать, Гэбриэл набрала номер Адама, и на этот раз он ответил после второго звонка.

– Адам, – сказала она настолько не своим голосом, что Адам на секунду заколебался.

– Гэбриэл? Что случилось?

– Я боюсь, – выдохнула она, и не покривила душой. То, что она делала, было ужасающе само по себе. – Мне кажется, кто-то пытается проникнуть в дом.

– Ты заперлась у себя в комнате?

– Да.

– Оставайся на месте, – приказал он. – Я еду.

Гэбриэл села на край кровати, сжав голову руками, потрясенная тем, что у нее хватило смелости позвонить Адаму. Она посмотрела на себя в зеркало. Волосы были жутко взлохмачены, глаза все еще оставались припухшими от недосыпания и последствий головной боли. Короткая голубая рубашка измялась, и Гэбриэл вряд ли бы выбрала ее на случай встречи с Адамом. Но ведь предполагается, что она напугана до полусмерти.

Когда его машина подлетела по подъездной дорожке на бешеной скорости всего пятнадцать минут спустя, Гэбриэл подбежала к окну.

Она увидела, как он выпрыгнул из машины и побежал к двери, отпер ее, потом услышала его шаги на лестнице и стук в дверь ее спальни.

– Гэбриэл, – крикнул он, – открой.

Непослушными руками она отперла дверь, распахнула ее, и Адам, такой же встрепанный, как и она, втолкнул ее внутрь и закрыл дверь.

– С тобой все в порядке? – спросил он, и Гэбриэл кивнула.

– Что-то меня разбудило, и я обыскала дом. – Она глубоко, прерывисто вздохнула. – Извини, что зря тебя побеспокоила.

– Оставайся здесь, – скомандовал он. – Я выйду наружу и осмотрюсь.

– Нет! – взмолилась она. – Если там кто-то есть, то тебя могут ранить.

Его руки непроизвольно обняли ее, и странная полуулыбка тронула уголки его губ.

– Я возьму твою хоккейную клюшку для защиты.

– Я пойду с тобой…

– Нет, не пойдешь. Я скоро вернусь. Так что сиди спокойно! – Он бегом спустился по лестнице, вышел и запер за собой дверь.

Гэбриэл натянула халат, сошла вниз и стояла у окна на крыльце, пока не увидела, что Адам возвращается.

– Я ничего не заметил, – сказал он и укоризненно посмотрел на нее. – Ты не должна была выходить из комнаты.

– Тебе могла потребоваться помощь. – Она собралась с духом. – Честно говоря, Адам, я не знаю, был там кто-то или нет. Я заставила себя обыскать дом…

– Я же просил тебя не делать этого, – резко сказал он, но его взгляд настолько противоречил тону, каким это было сказано, что у Гэбриэл перехватило горло.

– Я подумала, мне пора вести себя по-взрослому, – призналась она. – Но вспомнила, что ты обещал прийти на помощь, если я попрошу. Мне показалось, что это неплохой способ добиться, чтобы ты меня выслушал, – без обиняков сказала она. – Поговорить по телефону ты отказался.

– Я слушаю тебя сейчас. Итак, если это был не Джереми, то кто же, черт побери, это был? – жестко спросил Адам.

– Это Джейк Трент, я раньше у него работала, – ответила Гэбриэл и рассказала ему все, что произошло.

– Ты стукнула его вот этим? – спросил пораженный Адам, рассматривая пепельницу.

– Точно между глаз. Хотя думаю, что ему было больнее получить коленом в пах.

Он поежился.

– Поделом ему! Он раньше делал такие попытки?

– Нет, как пещерный человек он себя не вел, но уже давно осложнял мне жизнь. – Глаза Гэбриэл вспыхнули. – Джейк Трент считает себя божьим даром для женщин, и то, что я так не думаю, доводит его до бешенства.

– И это, видимо, в буквальном смысле слова. Но разве он не знал, что существует Джереми Блит?

– Знал, конечно. – Гэбриэл усмехнулась. – Но Джереми – гей, Адам. Мы просто хорошие друзья. Я о нем очень высокого мнения, но Джейк не рассматривает его как возможного защитника для меня.

– Если он еще когда-нибудь посмеет к тебе приблизиться… – с угрозой в голосе сказал Адам и скривил губы. – Я был в аду с того момента, как увидел вас вместе.

– Я тоже, – печально сказала она. – Но мне надоело умолять тебя поговорить со мной. У меня есть собственная гордость, Адам.

Он помолчал, глядя на нее.

– Гэбриэл, ты действительно думаешь о ссуде так, как сказала? – спросил он наконец. Ему словно приходилось выдавливать из себя слова.

– Разумеется, нет. Но ты никак не хотел меня выслушать, и мне было так мерзко, что я сказала самое плохое, что только могла придумать, чтобы больнее тебя задеть.

– Тебе это удалось, – мрачно заверил ее он.

Гэбриэл усмехнулась.

– Но именно эта знаменитая ссуда и вынудила меня реставрировать твою картину.

Адам улыбнулся во весь рот, и его взгляд перестал быть напряженным. Он взял ее руки в свои.

– Если ты сядешь ко мне на колени, то у меня самого найдется, о чем поумолять тебя.

– О чем, например?

– О прощении, для начала.

Когда Гэбриэл удобно устроилась у него на коленях, он приподнял ее голову за подбородок и заглянул ей в лицо.

– Но если эта твоя гордость все еще функционировала, то почему ты мне позвонила сегодня?

Гэбриэл поведала ему о поездке к Генриетте Скудамор.

– Когда она рассказала мне о своем любимом, который так и не вернулся из-под Дюнкерка, то взяла с меня обещание добиться, чтобы ты меня выслушал. Пока не заснула, я все время думала, как это сделать. Потом меня что-то разбудило, и я сразу поняла, что надо тебе позвонить.

– Ты испугала меня до смерти, – с чувством сказал он. – Дорогая, жаль, что твой отец, когда продавал теткину мебель, не оставил ничего, на чем было бы удобно сидеть.