Ванесса Фитч - Американские горки

— Я готов был убить негодяя и поэтому радовался, что человек, обесчестивший тебя, уже мертв. Я понимал, что после случившегося мне следует обращаться с тобой очень осторожно, чтобы ты смогла преодолеть отвращение к мужчинам. Почему ты ничего не сказала мне во время нашей последней встречи? Неужели думала, я откажусь от тебя из-за того, что насильником оказался Шон?

Чувствуя себя вконец разбитой, Кейт прислонилась спиной к стойке. Ей хотелось, чтобы Патрик поскорее ушел, дав ей возможность наплакаться вдоволь над своими разбитыми мечтами. Но она считала себя обязанной объясниться до конца.

— Я находилась в глубокой депрессии, чувствуя себя оскверненной этим мерзавцем. И я была уверена, что ты никогда не примешь сына Шона. Если бы я сказала тебе о Шоне, ты бы сцепился с ним, а вашей семье только этого не хватало, когда умирал твой отец. Тогда, казалось, все было против нас. Я не переставала любить тебя, конечно, но мне надо было уехать, чтобы забыть случившееся.

— Ты пострадала из-за меня, а Шон после этого несколько месяцев ходил с самодовольной ухмылкой на своей мерзкой роже. А я, глупец, не понимал. Я даже не смог связать его поведение с тем, что ты мне сказала потом. Такую слепоту невозможно простить...

— Не обвиняй себя, Патрик! — взволнованно перебила его Кейт. — Тебе самому пришлось тогда нелегко. Это грехи Шона, а не твои.

— Ты великодушнее меня, — прошептал он. — Мне хочется его убить.

— Этого-то я и боялась.

— Может, ты поэтому не сказала мне о нем?

— Отчасти.

— Я не убийца, Кейт.

— Я знаю. Почему Шон так ненавидит тебя?

Патрик смотрел куда-то мимо нее невидящим взглядом.

— Шон считает себя обделенным, и не безосновательно. Тетя Барбара, его мать, старше моего отца, поэтому она должна была унаследовать половину акций «Садерленд авиэйшн». Но мой дед, Черный Пэт, как и мой отец, был неисправимым шовинистом. Поэтому вместо причитающейся доли акций тетя Барбара получила трастовый фонд. Эти деньги по настоянию своего мужа она вкладывала в спекулятивные сделки, в результате чего почти все потеряла.

Кейт подумала, что дело не только в наследстве. Шон ненавидел Патрика за то, что тот был настоящим, смелым, умным мужчиной, а сам Шон ничего из себя не представлял.

— Я долго мирился с выходками Шона, — мрачно продолжил Патрик, — но когда он начал шантажировать свою мать, требуя у нее денег из нового трастового фонда, который я создал для нее, мое терпение лопнуло. Ты его больше не увидишь.

— Однако он остается отцом Ника, и с этим ничего нельзя поделать, — упавшим голосом сказала Кейт. — Я думаю, тебе сейчас лучше уйти, Патрик.

— Кейт...

— Пожалуйста, уходи.

— Я не могу оставить тебя сейчас. Не могу бросить тебя...

Собрав остатки сил и всю свою решимость, Кейт сказала:

— Ты не бросаешь меня. Я уже взрослая женщина, и теперь мне предстоит сжиться с мыслью, что ты специально обхаживал меня, надеясь заполучить ребенка, которого считал своим. Я хочу остаться одна.

— Хорошо, — сквозь зубы процедил Патрик. — Мне тоже надо кое-что сделать, но я вернусь. Я остановился в отеле. Если Шон попытается связаться с тобой, позвони мне. — Он сердито посмотрел на Кейт. — Если я тебе понадоблюсь, звони. Я приеду. Тебе надо лишь позвонить, — словно заклинание, повторил он и быстро ушел.

Кейт смогла спокойно обдумать последние события только после того, как Ник угомонился и лег спать. У нее было ощущение, будто болит все тело: болезненно сжималось сердце, горло сдавливало железными тисками, голова раскалывалась.

Если бы не моя сентиментальность, я бы не дала Нику имя своего бывшего возлюбленного. Тогда Патрик сразу бы поверил, что меня действительно изнасиловали, и оставил нас в покое.

Не падай духом, мрачно твердила она себе. Тебе не привыкать — одолеешь и эту боль. Но к боли примешивалась целая гамма чувств, а с ними всегда труднее справляться.

Когда зазвонил телефон, Кейт решила не обращать на него внимания, но мысль о том, что это мог быть Патрик, заставила ее снять трубку.

— Я подумал, что тебе будет интересно узнать, — услышала она злорадный голос Шона, — что я завтра подаю в суд на право видеться с ребенком. Мне давно пора познакомиться с моим сыном и поучить его уму-разуму.

Кейт онемела от ужаса. Отшвырнув трубку, словно это была гремучая змея, она упала на диван. В голове теснились мысли — одна страшнее другой.

Несчастная женщина просидела так несколько минут, пока постепенно ее состояние не пришло в норму. Вдруг она встрепенулась, распрямила плечи и выкрикнула в темноту комнаты:

— Нет!

Шон никогда не дотянется своими грязными жадными лапами до Ника. Никогда. Если он начнет настаивать, я буду все отрицать. Определить отцовство ребенка может только специальный анализ. Если Шон пойдет на это, я убегу, скроюсь с Ником где-нибудь в надежном месте...

И снова ночную тишину разрезал телефонный звонок. Кейт взяла трубку и угрожающе процедила:

— Если ты подойдешь близко к моему сыну, я завтра же утром иду в полицию и заявляю о том, что ты изнасиловал меня. — И добавила, солгав для острастки: — Моя тетя выступит свидетелем, я ей все рассказала еще тогда. Я сделаю это, Шон.

На том конце повисло секундное молчание, затем Кейт услышала:

— Я еду к тебе.

Это был Патрик.

Он приехал через десять минут, трясясь от ярости.

— Повтори слово в слово, что Шон тебе сказал, — с порога потребовал он и, внимательно выслушав, уверенно заявил: — Он пытается запугать тебя. — Нет, не тебя, его шантаж направлен на меня. Он будет требовать денег в обмен на молчание.

— Неужели он рассчитывает, что ты испугаешься его угроз? — удивилась Кейт.

— Шон хорошо меня знает, — усмехнулся Патрик. — Он знает, я пойду на что угодно ради тебя.

— Патрик, только не надо мне лгать. Хорошо? — рассердилась Кейт.

Помолчав, он тихо сказал:

— Я живу на этом свете только потому, что есть ты. Вначале я действительно думал, что ухаживаю за тобой из-за Ника, которого считал своим сыном. Но прошло всего несколько дней, и я понял, что в моем отношении к тебе ничего не изменилось за эти годы. Я любил тебя и продолжаю любить. Все остальное уже не имело значения.

Кейт впервые видела его таким: слова Патрика шли из самого сердца, не поверить ему было невозможно.

— Патрик, — прошептала она, — я люблю тебя так сильно, что не могу допустить, чтобы Шон навредил тебе.

— Я в состоянии справиться с ним, — недобро усмехнулся он. — Мне сложнее примириться с мыслью о том, что это из-за меня он изнасиловал тебя и унизил. Как ни печально это говорить, но именно моя любовь причинила тебе столько боли и обрекла на одиночество. Я уехал от тебя сегодня днем, — продолжал Патрик, — потому что мне необходимо было убедиться: я все еще люблю Ника, несмотря на то, что он сын Шона. Ведь если я не буду любить мальчика, ты не выйдешь за меня.