Предатель. Без шанса на счастье (СИ) - Диана Ярина

— Стала бы я спрашивать, если бы знала! Я вообще квартиру искала. Демид не приехал. Я думала, снова занят другими делами.

— Квартиру? Какую квартиру? Ты… То есть… Вы реально разъехались? Демид ничего не говорил, не хотел разговаривать, огрызался, чтобы не лезли… — продолжает говорить со слезами. — И вот теперь…

В голове не умещается. Как?!

Мне казалось, когда я Демиду обо всем написала, он и пальцем не пошевелил. Думала, не захотел приехать, наверное. Мне так обидно было, что он ни слова не сказал! До самого донышка сердца было обидно, но выходит, что я обижалась зря?!

— Я с Евой, Евгения Константиновна. Вы сейчас где? Я могу с Демидом увидеться?

— Меня не пустили. Говорят, завтра.

— А врачи что говорят? Вы с ними говорили?

В ответ она заливается слезами, горюя, что на их семью сыплются неприятности, как из рога изобилия.

Сердце рвется лететь к Демиду.

Немедленно!

Но свекровь явно не в себе, некому за ней присмотреть.

— Давайте мы сделаем так. Вы дома? Я привезу Еву, мы посидим, выпьем чая. Успокоимся. Потом решим, как поступить. Вместе.

Еще папу надо предупредить! Ситуация запутывается с каждым днем все больше и больше.

* * *

Свекровь подкосило, конечно. Выглядит постаревшей, плачет, охает. Отвлекается немного на мой разговор с ней, на внучку, это хорошо.

Еще немного побуду с ней, должна прийти в себя! Должна ради сына…

У меня самой сердце раздроблено на куски, не понимаю, что творится. Я бы прямо сейчас поехала в больницу и ждала там, сколько потребуется. Но как оставить Еву на свекровь? Ей сейчас самой уход нужен и помощь, ходит рассеянная, будто потерянная.

Нужно дождаться, пока она придет в себя. Вдруг из больницы позвонят раньше?

— Останешься сегодня у нас? — предлагает свекровь. — Не знаю, как я буду одна… В этих стенах. Андрею не представляю, как сообщить. Он только начал идти на поправку.

— Надо сначала детали выяснить, а потом уже говорить кому-то. Ну, что вы ему сейчас скажете? Что сами ничего толком не знаете?

— Да, ты права. Права, Соня. А у меня все из рук валится в последнее время. Я и отпуск без содержания взяла, не могу вникнуть в работу, хоть убей, — жалуется, слабо машет рукой. — Такое ощущение, что не у Андрея приступ, а у меня, начинаю что-то и бросаю, забываю. Вот, пожалуйста, даже пакет с его одеждой не разобрала. Привезла из больницы, так и оставила. Пойду-ка стирку поставлю, а пиджак лучше в химчистку, конечно.

Хорошо, хоть она начала двигаться и делать что-то, не только плакать. Остаться в гостях спонтанно сложно, конечно. Я ни вещи с собой не взяла, ни сменной одежды для Евы. Только сумка с подгузниками.

— Евгения Константиновна, присмотрите за Евой, а я в магазин схожу. Надо Еве подгузники купить…

Свекровь стоит в коридоре и не отзывается.

— Евгения Константиновна! — зову ее.

— А? — встрепенулась. — Слышу, слышу. Я бумажки какие-то у мужа нашла. Во внутреннем кармане пиджака. Без очков разобрать не могу… Сейчас. Так, ты в магазин? А зачем… Посмотри, в шкафу, на средней полке мы туда складываем обычно гостинцы для Евы, когда собираемся в гости. И подгузники полкой ниже должны были остаться, посмотри…

Открываю шкаф, точно, все есть. И новенькое платье с колготками, явно хотели подарить, и подгузники с прошлого визита остались. Игрушки новые… Все для девочки, вот только среди всего как-то выделяется мальчишеский пистолет. Как напоминание о сыне Демида. И Как некстати все это, фоном. И такой мелочью вся эта грызня кажется.

Я застываю напротив детских вещей, будто со стороны на себя смотрю, на все сказанное и сделанное: что же это я такая нервная.

На пределе, буквально!

Лена, конечно, добавила поводов нервничать, но как будто не только в этом причина.

Но все же замечаю.

— Здесь, кажется, не только для Евы игрушки.

— А, — отмахивается. — Андрей хотел проведать эту… хищницу с нагулышем! Так и не дошел. Игрушка осталась.

Найдя очки, свекровь расправляет бумаги, свернутые в несколько раз. Изучает их…

Я вдруг понимаю, что это.

Те самые тесты! Глупые тесты, которые провел отец Демида.

— Не понимаю, — растерянно произносит свекровь. — Что это такое? Тесты какие-то. Какие? Родственные связи, кластеры… Совсем ничего не понимаю!

Вот так правда о том, что хотели утаить, может вылезти в самый неподходящий момент!

Есть ли смысл врать дальше? А если свекровь превратно все истолкует? Нет, пора расставить все точки над i. Мне бояться нечего, я Демиду не изменяла, Ева — его дочь, похожа на него, это всем видно!

Но можно вывести на чистую воду недобросовестную лабораторию. Которая с анализами путается…

— Это тесты, Евгения Константиновкна. Тесты на родство. Помните, вы говорили, что стоит Макса проверить?

— Так ничего же не вышло. Не успели. Андрей так свалился… неожиданно.

Свекровь доходит до стола, вчитывается. Она неглупая женщина, мигом разберется, что к чему. Поэтому смысла утаивать тесты больше нет. Уже вылезло все!

— Вообще-то все успели. Но мне кажется, то ли свекр что-то напутал, то ли в лаборатории простофили работают.

— Так, постой. Постой… вот же написано… — вчитывается и отстраняет бумаги от себя. — Глупости какие-то! У старого совсем голова работать перестала. Зачем с собой внуков сравнивать?! Что за выкрутасы!

А мне, честно говоря, тоже интересно стало. Я своими глазами тесты не видела, только со слов свекра знаю.

— Значит, ты с Андреем тесты за моей спиной провернуть успела. И мне ничего не сказала! Надо же…

— Он просил ничего не говорить. Помалкивать, — срывается с моих губ. — В больнице заявил после приступа. Мол, помалкивай.

— Интересно, почему?

— В лаборатории что-то напутали.

— Интересно, откуда такие выводы? Вот, судя по всему, показано, что Макс внуком Андрею приходится, а…

— А Ева — якобы нет, — добавляю. — Но это бред. Ева — дочь Демида, это всем понятно. Они похожи, у них даже родинки на плече в одном и том же месте. Демид — сын Андрея Владимировича. Тест должен был показать, что Ева — его внучка!

Внезапно свекровь меняется в лице, складывает тесты обратно в конверт трясущимися руками.

— Знаешь, кое в чем я с Андреем согласна. Лучше ничего не говорить. Нет, лучше бы вообще никаких таких тестов не делать! — решительно сметает конверт в мусорное ведро. — Тем более, сейчас! Мусор… Мусор все это! Сплошной мусор.

Я удивлена такой острой реакции.

Чувствую, как меня раздирает на несколько кусков.

Одна часть к Демиду рвется, сердце за него болит надрывно. Вторая часть взбудоражена тем, что тесты