Робин Уэллс - Беглянка

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Открыв входную дверь своей квартиры, Джози страшно удивилась.

– Льюк! – воскликнула она.

Стоя на пороге, Льюк увидел ее как бы в рамке из света, и ему показалось, что она выглядит словно ангел с рождественской елки. Одета она была просто, в свободный серый свитер, но на Льюка он подействовал не хуже красного платья: сердце его запрыгало в груди.

Неужели мы не виделись всего неделю? – подумал он. Мне кажется, целую вечность.

Он смотрел на нее и никак не мог налюбоваться. Потом опомнился и произнес извиняющимся тоном:

– Я понимаю, что уже поздно. Надеюсь, не очень помешал?

– Нет, совсем нет. Я тут шью на досуге и смотрю телевизор. – Она открыла дверь пошире: – Заходите же.

Войдя внутрь, Льюк стал с удивлением оглядывать помещение. Маленькая квартирка выглядела теперь совершенно иначе; но он не мог понять, в чем дело, – мебель осталась той же.

– Что вы сделали с этой квартирой?

Она широко улыбнулась:

– Просто сшила новые шторы, разбросала подушки, повесила картины, поставила горшки с растениями.

Да, подумал Льюк, она обустроилась так, словно решила остаться надолго. С одной стороны, это хорошо, с другой – с какой стати я так обрадовался?

Она останется здесь до тех пор, пока не найдет другую работу, и чем скорее она уберется подальше, тем лучше для меня. Так в чем же дело?

Льюк засек пристальный взгляд Джози и натянуто улыбнулся:

– Квартирка выглядит что надо.

– Спасибо.

Внимание его привлекла швейная машинка на обеденном столе.

– Шьете еще одни шторы?

– Нет, это… просто так. – Метнувшись к столу, девушка сгребла пестрые лоскутки и запихнула их в пластиковую сумку. – Простите меня за беспорядок, я не ждала гостей.

Джози была как-то странно возбуждена; конечно, это было нагло с его стороны – прийти без приглашения, но ему так хотелось поговорить с ней, а то, что он хотел сказать, было не для телефона. Сунув большой палец в карман, он решил сразу перейти к сути.

– У меня на автоответчике ваше сообщение: нужно увидеться. Наверно, это по поводу рекламы, да?

Льюк с усилием сглотнул: он хотел взять быка за рога, но пока что это не очень получалось.

– Я сожалею о том, что… э-э-э… я не сразу откликнулся, но… поверьте, я был в самом деле занят.

Молодец, О'Делл, съязвил он про себя. Занят ты был как раз тем, что старался о ней не думать. Вел себя как последний хам, когда она пришла к тебе, а потом изо всех сил боролся с желанием ее увидеть.

– Я как раз пришел сказать вам, что продумал ваши планы и с ними согласен. Можете действовать.

– Вы их одобряете?

– Н-ну, «одобряете», может, слишком сильное слово, я ведь не очень разбираюсь в том, что касается гостиницы. А вы на правильном пути.

– Об этом вам сожалеть не придется.

Сомнительно, подумал Льюк, с тех пор, как ты появилась тут, я только и делаю, что о чем-нибудь сожалею.

– Ну что ж, давайте попробуем и посмотрим, что из этого выйдет.

Улыбаясь, Джози села на тахту и похлопала по ней ладонью, приглашая его.

– Спасибо за доверие, но я вам звонила не поэтому.

Он опустился рядом.

– А почему же?

– Дело в том, что я нашла в компьютере кое-что интересное для вас. – Голос ее был тихим, а лицо таким серьезным, что это его встревожило. Такой он ее никогда не видел.

Джози взяла с кофейного столика пачку бумаг и протянула Льюку.

– Ваш отец вел дневник. Сегодня утром, когда я просматривала файлы, я его нашла.

Сердце Льюка подпрыгнуло и остановилось, потом забилось учащенно.

– Дневник? Вы хотите сказать – личный?

Джози молча кивнула.

Льюк смотрел на рукопись так, словно она могла укусить. Он протянул руку, чтобы взять ее, но рука двигалась словно в замедленной киносъемке – тяжело и неловко.

В глазах Джози светилось сочувствие, и он этому удивился. То ли она знает, что я нервничаю, то ли уже прочла и знает, что там?

– Вы читали? – спросил он резко.

Поколебавшись, Джози ответила виновато:

– Я знаю, что не должна была этого делить; начала читать, чтобы понять, что это такое, потом… потом я не смогла оторваться. Простите меня, я влезла в чужие дела и…

– Это меня не волнует, – сказала он. И подумал: меня волнует содержание дневника. Неужели в нем подтверждение того, чего я всегда боялся: отец обвиняет меня в смерти матери? Желудок свело спазмой.

В комнате вдруг стало душно, открытый ворот рубашки показался слишком тесным. Он все глядел на рукопись, и буквы плыли перед глазами. Нет, читать он не в состоянии. Льюк сглотнул слюну, дернул кадыком и спросил:

– Ну и что там… написано?

Льюк сжал зубы, чтобы удержаться и не сказать: «Мне все равно, я не хочу знать». Может, проще унести эти чертовы листки и сжечь их или отложить до лучших времен, когда он наберется мужества узнать правду? Лет эдак через сто.

– Может, вам лучше взять дневник домой и прочитать его в одиночестве? – Джози пыталась помочь.

Почувствовав ее руку на своей, Льюк поднял глаза и увидел лицо девушки: глаза успокаивали, взгляд был теплым и мягким. Каково бы ни было содержание, проще будет узнать все прямо сейчас. Сжав ее руку в своей, он сказал бесцветным голосом:

– Я бы хотел, чтобы вы мне рассказали.

Глаза девушки вдруг стали еще более синими, словно повернутый к свету сапфир. Она пожала ему руку в ответ на его пожатие.

– Отец любил вас, Льюк. Он построил гостиницу для того, чтобы вы не повторили его судьбу.

– То есть? – скорее прохрипел, чем спросил он.

– Он боялся вашего одиночества. Боялся, что, разведясь с Черил, вы станете таким же отшельником, как он после смерти жены. Что вы запретесь на ранчо и изолируетесь от людей. – Джози положила свою руку поверх его ладони. – Он знал, что не очень здоров, Льюк. И построил гостиницу для того, чтобы вернуть вас к людям.

– Не очень понимаю…

– Он полагал, что, управляя гостиницей, вы поневоле будете окружены постояльцами. А живя на ранчо, превратитесь в закоренелого одиночку. Это его угнетало.

Льюк уставился в одну точку, пытаясь переварить услышанное.

– Ах он старый лис, – пробормотал он наконец. И тут до него дошла вторая мысль: – Он что, знал, что умрет?

– Да. У него было больное сердце.

Откинувшись на спинку тахты, Льюк пытался понять все сразу.

– Он винил себя за смерть вашей матери, Льюк. Считал, что в тот день должен был сам поехать с вами, сам должен был вести машину. Тоска и чувство вины сделали его таким сухарем. А между тем отчуждение между вами все росло. И к тому времени, когда он собрался с силами и понял, что происходит, пропасть была уже велика. Он не знал, как ее преодолеть. – Джози сжала ему руку. – Но он любил вас, Льюк. Он построил гостиницу именно из любви к вам.