Фиона Харпер - Парень что надо

Дэниел схватился за еще один искусственный камень, подтянулся и стал искать, куда бы поставить ногу.

Дэниел понял, что подошел к выступу не с той стороны и теперь не может его обойти, поэтому он спустился назад и выбрал другой маршрут. Пока он искал по сторонам, за что бы ухватиться, он заметил подтянутого темноволосого мужчину примерно одного с ним возраста. Мужчина смотрел на Дэниела, изучая его.

Дэниел бросил на него сердитый взгляд перед тем, как лезть выше. В чем проблема? Взбираясь вверх, он обдумывал вопрос, который Келли задала ему в больнице. Если бы была возможность, то стер бы Дэниел жену и сына из своей жизни? Сделал бы так, будто их не существовало? Предпочел бы он свободу боли?

Дэниел сломал дверь, сдерживавшую воспоминания, и увидел беззубую улыбку Джошуа, увидел его лицо, которое начинало светиться каждый раз, когда Дэниел возвращался с работы. Он вспомнил запах его сына после купания, как младенец прижимался к его плечу, когда Дэниел качал его на руках и пел ему песенки в предрассветный час.

Стер бы Дэниел эти воспоминания, если бы мог? Может, и стер бы. Он ведь так долго притворялся, что их нет.

Когда он попытался затолкать обратно воспоминания, которые выпустил на свободу, они стали сопротивляться и, вместо того чтобы исчезнуть, поселились в одном из уголков его сознания. Когда он туда заглядывал, то находил — пусть и не радость — теплоту. Успокоение. А не рычащего шестиголового дракона, которого рассчитывал там обнаружить. Теперь это казалось странным — так долго избегать этих воспоминаний.

Дэниел застыл на стене, скованный этой мыслью. Нескольким скалолазам даже пришлось обходить его.

Бежал.

Не как охотник, загоняющий жертву, а как жертва, которую вот-вот поймают. Неужели все эти годы он ошибался?

И бежал от чего? Что его так напугало? Он глубоко вздохнул и мысленно повернулся к опасности.

Любовь.

Вот что это было. В любых ее формах и проявлениях. Он сбежал даже от своей семьи и вернулся только тогда, когда обстоятельства заставили его впустить в свою жизнь Келли и мальчиков.

Дэниел прерывисто задышал.

Людям, как и растениям, для того чтобы жить, нужны были вполне конкретные вещи. Как же было бы легко, если бы все ограничивалось водой, светом и хорошим уходом. Очень легко. Но людям нужно кое-что другое. Вроде близости и привязанности. Иначе вполне здоровые внешне особи будут сухими и сморщенными внутри. Людям нужна любовь.

Дэниел снова полез вверх, только на этот раз медленнее. Любовь будет охотиться за ним до конца его дней. И Дэниел устал от нее убегать. Он не хотел больше этого делать. Это не приносило успокоения, это не гарантировало безопасности. Это лишь означало, что завтра будет новый забег. И послезавтра. И послепослезавтра.

Смысла убегать действительно не было. Дэниел уже попался в ловушку, из которой не выбраться, как та муха, которая жужжала и выматывала себя, пытаясь вылезти из кувшинчика хищного растения.

Смысла бороться тоже не было. Борьба только все усугубляла.

Дэниел подумал о Келли, о том, как она гладила Бена по волосам в больнице. Келли не сбежала. Последние несколько лет она демонстрировала такую стойкость и храбрость, что Дэниелу было стыдно за себя.

Они были из одного теста, он и Келли. Может, если получилось у нее, то получится и у него.

О, как же Хлоя ненавидела День святого Валентина!

И дело было не только в том, что на четырнадцатое число выпал последний день фестиваля орхидей, переполненного событиями, требовавшими ее присутствия рядом с Дэниелом. В дополнение к этому у Хлои в голове тикали часы, отсчитывавшие время до следующего утра, когда Дэниел должен был уехать.

Это было пыткой.

Сработала вспышка фотокамеры, Хлоя моргнула и, борясь с мурашками, бегавшими по ее телу от того, что Дэниел был рядом, попыталась снова изобразить улыбку.

Хлоя волновалась. В основном из-за того, что постоянно представляла себе, как пригласит Дэниела к себе на лодку, чтобы провести с ним последнюю жаркую ночь перед тем, как он навсегда исчезнет из ее жизни. Что было, возможно, к лучшему.

Это была плохая, очень плохая идея.

Но Хлоя уже в него влюбилась. Что же будет, если она разрушит последние преграды и полностью отдастся Дэниелу? Ей надо было за что-то зацепиться, за какую-то часть себя, которую она никогда не потеряет.

Хлоя стояла рядом с Дэниелом на берегу пруда с лилиями, прямо перед красочной радугой из цветов, которую сама придумала, скоро все должны были перейти в оранжерею Нэш, одну из самых старых в Кью, там начинался аукцион.

— Пока хватит, — прокричал фотограф, просмотрев снимки на дисплее камеры.

Хлоя собралась уходить и увидела, что Дэниел идет к ней. Ей стало тошно смотреть на него и сдерживать свои чувства, поэтому она отвернулась и позволила толпе нести себя на следующее мероприятие.

Остаток дня прошел как в тумане. К тому времени, как Хлоя это осознала, солнце стало садиться, сквозь окна рисуя золотые квадраты на стенах оранжереи Нэш. Вместе с другими специально отобранными сотрудниками садов Кью Хлоя сидела на небольшом возвышении рядом с кафедрой аукциониста, готовая дать краткое описание каждого растения, выставленного на продажу. Дэниел, к счастью, сидел на другом конце ряда, что давало Хлое возможность хоть чуть свободнее дышать.

Она знала, что Дэниел на нее смотрит, хоть и отказывалась встречаться с ним взглядом, и от этого перехватывало дыхание.

Зал был набит битком. Пришли любители орхидей и хищных растений, страстные почитатели садов Кью, репортеры, телевизионщики и просто любопытные. Не раз Хлоя замечала, что снимают Дэниела, который выглядел просто отлично: сердитый и погруженный в раздумья, он сидел на стуле, ссутулившись и скрестив руки на груди.

Хлоя закрыла глаза и беззвучно произнесла молитву: «Пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы у меня получилось пройти через все это и не выставить себя полной дурой».

Дэниел был однозначно не в том настроении, чтобы улыбаться в камеру. Весь день Дэниел пытался поговорить с Хлоей, и весь день у него ничего не получалось. Отчасти из-за того, что мероприятие вроде выставки орхидей отнимало много сил, отчасти из-за того, что Хлоя старалась держаться на расстоянии.

Дэниелу надо было поговорить с ней. Лицом к лицу, наедине. И теперь, когда у него, казалось, отняли все шансы на это, он не был расположен изображать радость.

Дэниел увидел, что на него направлена камера, и нахмурился. Ему было что обсудить с Хлоей (это были планы), и до завтра это ждать не могло. Через двенадцать часов он будет в аэропорту.