Самая желанная - Натали Андерсон

думаю, нам следует разорвать контракт.

Ее глаза стали круглыми.

— Разорвать? — повторила она. — Ты имеешь в виду, что хочешь закончить наш брак сейчас?

— Нет. Я хочу остаться в браке, — пояснил он.

— Остаться в браке? — снова повторила она.

— Именно. — Алек кивнул. — Навсегда.

Она молча стояла и смотрела на него.

— Мне придется когда-нибудь иметь детей, — сказал Алек.

Хестер даже не моргнула.

— Я думала, у тебя еще много лет, чтобы решить этот вопрос.

— Я его уже решил. — Алек наблюдал за ее реакцией с большим вниманием. — Не стану лгать. Я не думал, что хочу детей. Отчасти потому, что не хочу взваливать на них слишком тяжелую ношу. Но, возможно, чем раньше я заведу детей, тем дольше буду королем, а они смогут жить своей жизнью, делать карьеру, воплощать свои мечты.

Она все еще смотрела на него и не шевелилась.

— Мы подходим друг другу, Хестер, и можем стать хорошей командой.

Почему она не улыбается? Почему она смотрит на него так потрясенно, словно он сказал что-то безумное? Почему он чувствует себя так, словно пытается бежать по болоту в шерстяных носках?

— Ты намерен осесть… для этого? — спросила Хестер.

— Что ты имеешь в виду? Я вовсе не собираюсь оседать, Хестер.

— А как же твои мечты, Алек?

— Мои… что?

— Твои мечты.

Он потряс головой, потому что это не было сутью. Это вообще никогда не рассматривалось.

— У тебя их нет? — тихо спросила она.

Алек прищурился, а Хестер подошла к нему чуть ближе. Она прекрасно скрыла свои эмоции, общаясь с отвратительными кузенами, но теперь фасад ее невозмутимости дал трещину, из которой вырывался огонь.

— А как насчет моих?

— Ум… э-э-э…

— Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой в браке, — уточнила она, — родила тебе детей. Значит ли это, что ты в меня влюблен?

Хестер затаила дыхание, но на этот раз ее очаровательный быстрый на язык супруг лишился дара речи.

— Ты не думал об этом, — пробормотала она. — Ты так сосредоточился на бунте против контроля короны; традиции, отец — все давили на тебя. Неужели ты согласишься на такую малость, захочешь жить пустой жизнью?

Алек прищурился:

— Кто сказал, что она будет пустой?

Неужели он встревожился, что она забеременела, и решил, что будет лучше предложить ей постоянную сделку? У нее щемило сердце, потому что на какую-то долю секунды ей захотелось поверить, что в нем проснулись настоящие чувства?

— Пока мне кажется, что я неподходящая кандидатура, — заявила она.

— Ты прекрасно подходишь и сама знаешь, что мы можем делать эту работу.

— Я хочу большего, чем просто делать какую-то работу.

А когда она ему наскучит, что тогда?

— Мы во многом похожи, Хестер, — настаивал он. — Ты же по-настоящему всего этого не хочешь тоже. Ты с радостью приняла предложение брака по расчету.

— Временно — да. Но в действительности я очень хочу «этого всего».

Она хотела получить все — брак и детей, семью, основанную на любви. Она желала любви, которой не имела после смерти родителей. Ирония судьбы заключалась в том, что именно благодаря уверенности, которую дал ей Алек, и его высокой оценке она наконец осознала, что может и хочет.

— Я заслуживаю «всего этого».

— Ты можешь получить все здесь.

— Что именно? Что ты имеешь в виду, говоря «все»?

— Надежность. Безопасность.

— Да, мне это нужно. — Хестер смотрела на мужа широко открытыми глазами. — Только это не все. Это не самое главное в жизни для меня.

— Хестер, ты в этом нуждаешься.

— Ты действительно так думаешь? — Хестер испугалась. Неужели он считает, что как-то «помогает» ей? Спасает ее? Потому что видел ее ужасных кузенов? — Быть может, я просто завоевание твоего амбициозного докторского эго? — Она почувствовала боль. — Я не желаю быть им. Мне не нужна жалость.

— При чем тут жалость? — На первый план вышла надменность.

Хестер ему не поверила.

— Когда мы впервые встретились, ты был в ярости оттого, что должен жениться. Ты решил, что брак по расчету худшее из зол, и хотел бороться до конца. Но теперь ты решил, что это все, что тебе нужно. Что? Нечто искусственное, контрактное? Некая запись на бумаге?

— Нас едва ли можно назвать записью на бумаге, когда мы в постели, Хестер.

— Это просто… Для тебя это всего лишь секс. Ты не хочешь ничего по-настоящему эмоционального.

Алек стиснул зубы, и в его глазах появилось подозрение.

— А ты?

Она посмотрела на него с грустью.

— Я долгое время никого не подпускала к себе. Неужели ты думаешь, что я чувствую к тебе нечто большее, чем простое физическое желание?

Алек был потрясен.

— Хестер…

Но она из последних сил старалась сохранить самообладание.

— Я не хочу оседать, обустраиваться только ради надежности и безопасности. Я хочу все, Алек.

Он скрипнул зубами.

— Что такое «все», Хестер? Лунный свет и волшебные сказки?

— Любовь для меня не волшебная сказка. — Она покосилась на мужа. — Мои родители очень любили друг друга. Думаю, твои тоже.

Алек превратился в статую. Но Хестер уже не могла не позволить своим эмоциям выплеснуться сквозь некогда непроницаемую завесу самоконтроля. Ее способность оставаться спокойной — носить маску — исчезла.

— Да, это и есть все, чего я хочу. Любви. И, честно говоря, я хочу любви с тобой.

Алек, кажется, на несколько мгновений перестал дышать.

— Я не могу сказать того же тебе.

Конечно, не может. Наступил самый жестокий момент в ее жизни, когда она оказалась так близко, но так далеко от единственного мужчины, которого по-настоящему хотела.

— Дело не в тебе…

— Не надо. — Она подняла руку в предостерегающем жесте.

— Я не могу предложить этого никому, Хестер. — Он решительно зашагал по комнате. — Никогда не делал этого и не сделаю. Это не мое.

— Это трусливый компромисс. Почему? Чего ты боишься?

— Я ничего не боюсь, — отмахнулся он. — Я просто хотел…

— Чего? Чтобы я чувствовала себя лучше? В безопасности?

Алек уставился на нее недобрым взглядом.

— И что же в этом плохого?

— Мне не нужно, чтобы ты заботился о моей безопасности. Мне не нужно, чтобы ты играл роль охранника в моей жизни. Мне приходилось сталкиваться с… не самыми хорошими людьми, и я с ними справлялась без тебя.

Он судорожно сглотнул.

— Теперь я могу больше, чем выживать, Алек. Я могу бороться за то, что хочу. Ирония здесь в том, что так вышло благодаря тебе. — Она тряхнула головой. — Ты заставил меня почувствовать, что я могу.

Он не любит ее. Он хочет ее, да, но этого мало.

— Я по-настоящему хочу всего, и еще большего, с тобой. Но поскольку ты не