Бетти Райт - Букет новобрачной

Артур говорил о бывшей жене спокойно, даже снисходительно, но Лиз сердцем чувствовала, что пережито много боли, задеты самые сокровенные струны души, и вся история отразилась на характере Артура и его отношении к жизни.

— Он вдвое старше Лорны, — продолжал Артур, — детей у них быть не может. Вот он и решил усыновить ребенка. Ну а кто же лучше подходит? Ребенок Лорны, конечно! — Вся горечь Артура выплеснулась в этой фразе.

Итак, Лорна, забывшая и думать о сыне, теперь рассчитывала с помощью Джона заставить своего богатого муженька переписать завещание, лишив львиной доли наследства его детей от первого брака в пользу Лорны и Джона. А за всеми проделками хитроумной дамы по поручению Артура внимательно следил его друг, адвокат.

— И теперь он считает, что они могут оспорить мое опекунство. Они — семейная пара, а я не женат. Мне будет трудно противостоять им. В большинстве случаев дело решается в пользу матери ребенка.

Артур в отчаянии обхватил голову руками.

— Боже мой! Да какая же Лорна мать?! — простонал он.

Лиз решилась наконец заговорить.

— Но, Артур, я не понимаю… Разве ты не собираешься жениться в скором времени? Леди Уинслоу говорила мне…

— Она не в курсе, — отрезал он. — Никто ничего не знает. Я разорвал помолвку за день до свадьбы Макса и Маргарет. Очень вовремя, да? — Он нервно рассмеялся. — Видишь, теперь у меня нет ничего в противовес Лорне и ее мужу.

Что почувствовала Лиз, услышав это, невозможно описать. Как бы она ни сопереживала Артуру, душа ее возликовала — он свободен!

— Знаешь, о чем письмо? Слушание дела об опеке начинают в первых числах августа, то есть через две недели.

— Может быть, желание Джона сыграет роль? — с надеждой спросила Лиз. — Ведь ты обеспечил ему вполне достойную жизнь…

— Возможно. Не знаю. Я ни в чем не могу быть уверен. Все это так отвратительно, так запутано!

Глаза Лиз наполнились слезами.

— О Артур, как мне жаль! — проговорила она.

Конечно, для него проигранное дело обернется настоящей трагедией, и эта мука уже сейчас одолевает его душу.

— Ты очень добра ко мне, Лиз, — сказал он тихо, налил себе еще виски и снова выпил залпом. — Но боюсь, что ты со своим добрым сердцем на этот раз не можешь помочь мне.

Он встал и отошел к окну. Там, в парке, на фоне усыпанного звездами неба застыли почти черные силуэты деревьев. Артур нервно пригладил волосы знакомым жестом.

— Если только… — хрипло бросил он, не оборачиваясь. — Разве что ты согласишься выйти за меня замуж.

9

— Выйти за тебя замуж? Да ты шутишь! — с болью в голосе воскликнула Лиз.

Зачем же так смеяться над ее мечтой, над ее любовью?!

Артур налил два стакана бренди, один из которых вручил ей. В его лице не было ни тени насмешки, наоборот, он выглядел серьезным и, пожалуй, взволнованным.

— Шучу? — переспросил он. — Нет, Лиз, мне не до шуток. Если хочешь, тут моя жизнь поставлена на карту. Как еще я могу оставить при себе сына? Нам с тобой хорошо вместе, Джон тебя обожает. Разве ты не понимаешь? Это же лучшее решение!

Лиз отпила большой глоток бренди. Постепенно до нее дошел истинный смысл сказанного, и ей захотелось заплакать — так уязвлена была ее гордость! Вот кто она для него — лучшее решение его проблемы! Ни слова о любви, даже привязанности. Просто она прекрасно соответствует ситуации. Ей вспомнились слова Генри: «Ты слишком мягкосердечная… Люди так и норовят использовать тебя!..»

Артур, кажется, не сомневался, что она согласится. Разумеется, он давно уже понял, что ради него она готова на все, готова растоптать свою гордость и чувство собственного достоинства. Лиз собралась с духом и сказала:

— Мне совершенно понятно, что, женившись, ты выиграешь дело об опеке и что я просто оказалась рядом, когда нет другой кандидатуры. Кто же, как не Лиз? Эта альтруистка, добренькая девочка, на которую всегда можно положиться и которая всегда протянет руку помощи в трудную минуту…

Артур не ожидал такой реакции. Он схватился за голову и простонал:

— О господи! Я все испортил, все перепутал, не так сказал! Понимаешь, — он в один миг оказался рядом с ней, схватил ее за руки, — я так увлекся самой идеей, что начал с конца! Я представил, как прекрасно нам с тобой пожениться, стать одной семьей. Последние дни с тобой были истинным благословением Божьим. Я никогда еще не был так счастлив. И ты тоже, Лиззи! Вспомни! Разве я вел себя не как порядочный человек? Я клянусь тебе, что никогда не желал использовать тебя в каких-то корыстных целях!

— Но ведь ты любишь Ирму Янг? — спросила она, глядя Артуру прямо в глаза.

Он снова схватился за голову.

— Какое она имеет ко всему этому отношение, черт возьми? Между нами все кончено! Я же сказал тебе.

— И ты не собираешься с ней помириться? — не успокоилась Лиз.

— Нет! — буквально выкрикнул Артур.

Лиз тяжело вздохнула. Ей бы ухватиться за неожиданное предложение Артура, закричать: «Да, да! Я выйду за тебя замуж!» Ей всей душой хотелось помочь ему, разгладить морщинки на лбу, заставить забыть о бедах и неприятностях, обнять, прижаться к нему, принадлежать ему… Но он не будет принадлежать ей — он не любит ее, и это ясно как день. Он нафантазировал образ счастливой семьи после нескольких чудесных дней в Пембруке. Но любит он другую женщину — иначе почему он так разозлился при упоминании об Ирме? Почему в его тоне звучала такая горечь? И Артур словно ответил на ее мысли:

— Понимаешь, я думаю, мы с тобой оба отведали того, что называется «любовью». Если бы я сказал, что люблю тебя, разве ты поверила бы мне? Нет. Ты бы решила, что я играю твоими чувствами. Ты мне очень нравишься. Мне все нравится в тебе. Может, это важнее так называемой любви.

Лиз почувствовала себя как человек, который долго подбирал ключи к замку, и вдруг выяснилось, что дверь не заперта и что за ней абсолютно ничего нет, полная пустота. Она никак не могла согласиться с тем, что любовь не нужна. Выйти замуж без любви, взаимной и страстной, для Лиз казалось все равно, что шагнуть в эту пустоту. Неужели Артур не понимает — ей необходимы чувства, любовь ничем не заменить! И снова он невольно отозвался на ее мысли.

— Нам давно надо было лечь в постель. И я бы не удержался, если б знал, что ты свободна. Ты знаешь, я этого хотел.

Лиз вдруг впервые порадовалась, что в Пембруке бог уберег ее от такого опрометчивого шага, и она вела себя строго, только раз проявив слабость.

— То, о чем ты говоришь, только одна часть любви, Артур, — сказала она. — Такие чувства испытывают к любой симпатичной девушке, в них нет ничего особенного.