Праздник любящих сердец - Мейси Ейтс

— Кофе?

— Травяной чай, если можно.

Она была рада, что ей не хотелось кофе, поскольку во время беременности с ним лучше не перебарщивать. Прежде это казалось ей немыслимым, но затем она попыталась выпить ту единственную чашку в день, которую врачи позволяли. Ее желудок моментально ответил протестом. И наверное, это к лучшему.

— Разумеется. С вашего позволения.

В одиночестве она пробыла лишь несколько секунд. Двери распахнулись, и другой слуга по имени Пьетро вошел в зал и низко поклонился.

— Мисс Элоиза, — произнес он. — Вам прислали подарки.

— Подарки?

Ждать и гадать ей не пришлось. В комнату стали вносить блюда из драгоценных металлов, полные сухофруктов, сверкавших, как драгоценные камни. Букеты цветов, хрустальные флаконы с духами и богатые ковры.

— От шейха Джахандира Хассана Умара аль-Хайята, — говорил один из слуг, пока перед ней на столе размещали подношения.

Элоиза опустилась в кресло, не зная, что сказать.

— Все это прислано на тройке. В санях ручной резьбы. Также в подарок для молодой леди.

— Это… невероятно, — проговорила она.

— Это еще не все.

В комнату вошла очередная группа слуг. Они несли корзины с оливками, блюда с вяленым мясом, фруктами и орехами.

— От регента Рафаэля Наварро. Все лучшее из его страны.

Слуга немедленно вручил Элоизе стопку бумаг.

— А также акции, — пояснил он. — В компании регента Наварро. На случай, если вы сами пожелаете сыграть на бирже.

Элоиза оторопела.

— Как… мило с его стороны.

Под конец в зал вошла молодая женщина, ведя под уздцы маленькую лошадку.

— Лошадь от принца Зевса. Он просит передать, что, будь его воля, женщинам был бы дарован весь мир. Но мир не совершенен, а потому каждой девушке нужно иметь по крайней мере своего пони.

Тут она не выдержала и рассмеялась.

— Как это мило! — Она подняла глаза и увидела Винченцо.

Он стоял в дверях, мрачный как туча.

— Этот мерзавец прислал-таки лошадь ко мне во дворец.

— Кто?

— Зевс. — Винченцо криво улыбнулся. — Так и знал, что он не шутит.

— Кто эти люди, приславшие подарки?

— Они мои… — Он запнулся, словно от боли. — Мои друзья.

Элоиза уставилась на него:

— У тебя есть друзья, Винченцо?

Он приподнял бровь:

— Постарайся не так этому удивляться, Элоиза.

— И все же я удивлена.

— Это не они украсили дворец, — пояснил Винченцо. — Его украсил я. Вернее, я приказал это сделать.

— Он великолепен. — Элоиза сияла.

Принесли ее завтрак. Корзинки со сдобными булочками, масло и джем. Ей казалось, что это чересчур.

— Вряд ли я смогу все это съесть, — сказала она, глядя на корзинки.

— Я помогу. — Он сел рядом с ней.

Рядом с ней. Этот мужчина — король. Такой маленький жест, и все же как много он значил.

«Старайся не ударяться в романтику, — подумала Элоиза. — Ему кое-что от тебя нужно, и он готов на все, чтобы получить желаемое».

Да, но ей как раз хотелось, чтобы он пошел на все. А значит, разве плохо, что он действует именно в этом направлении? Она ощутила комок в горле. Именно такого праздника ей и хотелось тогда, в детстве. Помимо его поцелуя. И что-то во всем, окружавшем ее сейчас, казалось простым и очень личным. Как будто все встало на свои места. Конечно, все было отнюдь не просто. Напротив, все было сложно. И лошадь посреди столовой — наглядное тому свидетельство.

— Лошадь, наверное, стоит вывести, — заметила она.

Винченцо кивнул.

— Отведите пони на конюшню! — приказал он.

— Я обязательно навещу ее, — сказала Элоиза. — Когда позавтракаю.

— Не думаю, что пони на тебя обиделся.

— И все же мне не хотелось бы ранить его чувства.

— А как там Скеррит? Осваивает новое жилье?

— Очевидно, ей нравится под моей кроватью. Особенно с правой стороны. Сидит там безвылазно. Но она поела и воспользовалась лотком.

— Рад это слышать, — сказал Винченцо.

— Привыкаешь не сразу. Дворец очень большой.

Элоиза говорила не только о кошке. Она понимала: Винченцо безразлично животное. Он и правда старался. Ей просто хотелось до конца понять, почему. Ведь он так твердо заверил ее, что ребенка не хочет. И она понимала, что отчасти им верховодило чувство долга перед ней. Однако он не просто старался, а из кожи вон лез, чтобы ей во всем угодить. И этого она не понимала.

— Почему ты захотел этого ребенка? — спросила она.

— Потому что так правильно.

— Разве нет ничего важнее, чем всегда поступать правильно?

— Мой отец никогда не поступал правильно. Он потворствовал лишь себе. В этой жизни я буду принимать справедливые решения. Вне зависимости от собственных желаний. Таков выбранный мною путь.

— Конечно. Путь мести.

— Мой отец лишился трона из-за меня. И вот он я. Стремлюсь помочь своей нации. Но столкнулся с реальностью, в которой люди не так уж рады перспективе упразднения монархии. Хоть они и не любили моего отца, но им нравится символ. А я пытаюсь это изменить.

— Другими словами, у тебя не получилось просто объявить, что теперь все будет так, как хочется тебе?

— Не нужно злорадствовать, Элоиза!

— Я не злорадствую. Вообще-то, Винченцо, уж кому, как не тебе, следует знать, что я, ведя свою тихую, беззаботную жизнь, давно ни за кого не несла ответственность. Скеррит — единственное исключение. В остальном же я думала лишь о собственном благополучии. Это очень просто. Проще, чем что бы то ни было. А вот то, что предстоит