Ронда Гарднер - В надежде на чудо

Нужно было снизить эмоциональный градус беседы.

– Но ведь ты не за этим позвонил, верно? – спросила Трейси. – Не затем, чтобы наговорить мне комплиментов?

– Я хотел немного поболтать и пожелать спокойной ночи.

Трейси не нашлась, что сказать.

– Сейчас самое время сообщить, что ты рада моему звонку, потому что тоже хотела услышать мой голос, – подсказал Дэниел.

– Это все правда. Я рада.

– Многое меняется. – Слова Дэниела были созвучны ее собственным мыслям. – Нам нужно поговорить о том, что это все значит.

– Давай не сейчас. Мне хорошо. Положение вещей мне нравится, что бы оно ни значило.

– Но так не может продолжаться вечно!

– О вечности никто не говорит. Просто отложим разговор на некоторое время.

– Хорошо. На некоторое время.

Что-то в голосе Дэниела сказало Трейси, что лучше бы «некоторое время» никогда не кончалось. Она боялась перемен к худшему.

– Ну вот я поговорил с тобой – и начинаю засыпать, – сказал Дэниел. – Завтра нам обоим рано вставать, так что давай пожелаем друг другу спокойной ночи. Встретимся за завтраком.

– Спокойной ночи.

Трейси уже отняла трубку от уха, думая, что разговор окончен, но Дэниел произнес:

– Трейси! Подожди.

Она снова приблизила трубку к уху.

– Да?

– Хороших тебе снов.

Она улыбнулась – и еще долго сидела с трубкой возле уха, хотя там уже слышались короткие гудки.

Да, многое менялось. Трейси видела, что они с Дэниелом действительно сближаются, их взаимные чувства пробуждаются от долгого сна. Но она знала, что между ними остается последняя преграда, мешающая взаимному доверию. Она должна сказать ему правду. От по-настоящему близкого человека нельзя ничего скрывать.

Будь она честной с Дэниелом семь лет назад, раздели с ним свои страхи и надежды, возможно, многих бед удалось бы избежать. Но имеет ли она право ссорить сына с отцом? Что дороже – их с Дэниелом взаимное доверие или его доверие к собственным родителям?

– Мам, пап, я хочу с вами поговорить, – чрезвычайно серьезно заявила за ужином Шейла.

Дэниел хотел потрепать ее по щеке или сказать что-нибудь смешное, чтобы дочь развеселилась. Вызвать улыбку у Шейлы или у Трейси – ради таких моментов Дэниел жил последний месяц.

– Мы слушаем, – сказала Трейси слегка тревожно, опуская вилку.

– Н-ну, – задумчиво начала девочка, водя пальцем по скатерти, – помните, вы говорили, что я могу сменить фамилию?

Дэниел почувствовал себя так, будто на него обрушилась снежная лавина.

– Да, конечно. Мы сказали, что решать тебе.

– Вот я и решала. Думала, думала все время. Даже посоветовалась об этом с Лоренсом, потом с тетей Анджелой… И я решила, что хочу сменить фамилию, только не прямо сейчас.

Дэниел почувствовал страшное разочарование, но заставил себя улыбнуться и сказать:

– Вот и прекрасно, дочка. Можешь сделать это когда угодно или не сделать никогда. Мы оба сказали, что не обидимся в любом случае. Твоя фамилия не изменит того, что я твой отец и люблю тебя.

– Ты не расскажешь нам, почему решила так, а не иначе? – осторожно спросила Трейси.

Девочка сдвинула светлые брови.

– Эйвери, конечно, звучит красивей, чем Мелоун. Но если я сейчас сменю фамилию, то ты, мам, останешься одна из Мелоунов. Папа не один носит фамилию Эйвери, ведь есть еще бабушка и дедушка. И нечестно будет, если я оставлю тебя в одиночестве.

– Малышка, но я не возражаю, – улыбнулась Трейси, тронутая до глубины души.

Не будь разговор таким серьезным, Дэниел рассмеялся бы. Шейла для своих лет была исключительно проницательной крошкой, куда умнее, чем ее отец в этом возрасте!

Трейси ласково подергала дочь за косичку.

– Знаешь, если ты спросишь меня, я бы сказала, что тебе стоит сменить фамилию.

– Почему?

– Потому что все дети носят фамилии своих отцов. Спроси у любой девочки в классе.

– Но ведь ты – моя мама. Может, если ты тоже сменишь фамилию на Эйвери, тогда мы все будем одинаковые.

– Не знаю. Я как-то привыкла к своей, – серьезно ответила Трейси, не глядя на Дэниела.

– Давайте поступим вот как, – неожиданно заговорил он, при этом голос его слегка дрожал. – Дадим маме время подумать, не хочет ли она тоже стать Эйвери. И когда она что-нибудь решит, втроем поговорим об этом еще раз.

– Ладно. Я понимаю, что это важная штука. Я вон сколько думала, – важно заявила Шейла. – Так что теперь думай ты, мам. Если согласишься, то и я, конечно, тоже.

– Спасибо, детка.

– Договорились, – закончила дискуссию Шейла, слезая со стула. – А сейчас я пойду навещу Лоренса. Мы хотели вместе посмотреть телевизор.

– Ступай, – разрешила Трейси.

Они с Дэниелом проводили дочь взглядом и как по команде повернулись друг к другу.

– Ты дал мне немного времени на раздумья, – благодарно сказала молодая женщина. – Теперь я хоть придумаю, как ей ответить.

– Я не то имел в виду. – Дэниел смотрел ей прямо в глаза, заставляя ее покраснеть. – Ты должна серьезно поразмыслить над моим предложением.

– Над каким? Изменить фамилию на Эйвери?

– Я просил тебя выйти за меня замуж.

Они не говорили о женитьбе с того давнего дня, когда Трейси грустно засмеялась над его предложением. Но с тех пор многое изменилось.

– Ты попросил об этом только ради дочери. Потому что это было бы удобно для совместной жизни.

Дэниел не услышал, как невольно простонал от этой тирады. Он-то хотел, чтобы Трейси просто ответила «да». Нет, он на это не рассчитывал, но надеялся, что так будет.

– Мы не можем вечно жить с Лоренсом. Выходи за меня замуж, и мы заживем отдельным домом, как настоящая семья, а? Это будет куда лучше.

– Я так не думаю, – сдавленно пробормотала Трейси.

– Но…

– Послушай, Дэн. Я видела, к чему привел брак моих родителей. А он был заключен по многим причинам, кроме взаимной любви. Я никогда не соглашусь на подобное, даже ради Шейлы. Я считаю, что заслуживаю лучшего.

От ее ответа сердце Дэниела едва не разорвалось. Он хотел вскричать: «Я люблю тебя, я всегда тебя любил!» Но эти слова он уже говорил Трейси семь лет назад, и они не помешали ей уехать. Он должен бороться со своими чувствами, иначе сойдет с ума от горя. Любить ее и вновь потерять – этого ему не пережить, поэтому лучше вообще отказаться от любви.

– Так что же нам делать в таком случае? – спросил он. Вопрос, впрочем был адресован скорее самому себе, чем Трейси.

– Проблема во времени. Сейчас мне надо подумать, как ответить на вопрос моей дочери.

– Она не только твоя дочь, она наша.

Трейси примирительно погладила его по руке.

– Конечно. Наша с тобой.

– Так вот мы остановились на том, что нам нужно время на размышления.