Стелла Бэгуэлл - Прежде, чем вернется прошлое

Эмили застонала. Ее мачеха всегда была такой разумной и практичной. Роуз была не просто красивой женщиной, Бог щедро одарил ее здравым смыслом. Но на этот раз оптимистический взгляд на человеческую природу был неуместен.

— Мама, Купер уехал не из-за этого! Он уехал, потому что наконец-то родился маленький Гарлан и ему больше не надо беспокоиться о том, что я беременна и одна на ранчо.

Роуз улыбнулась.

— Доченька, это же глупо! Ты сама слышишь, что говоришь?

— Да! — яростно воскликнула Эмили. — Купер убежал со скоростью кошки, ошпарившей хвост. Он едва дождался, когда сможет бросить нас!

— А ты не дала ему повода думать, что желаешь его отъезда?

— Я просила его остаться!

— Ты сказала ему сегодня именно эти слова? Ты сказала: «Купер, я люблю тебя и прошу остаться на ранчо со мной и ребенком»?

Эмили густо покраснела.

— Ну, не совсем так… То есть я имею в виду, что сегодня не просила его остаться. Я же видела, что он принял твердое решение уехать. Что я должна была делать? Умолять?

Роуз уже смотрела на Эмили с укоризной.

— Надеюсь, ты хоть сказала ему о своих чувствах? — Роуз встряхнула ее за плечо. — Эмили, ты призналась, что любишь его?

— Нет. Разве это имеет какое-либо значение?

— Иногда именно это и имеет значение! По крайней мере, имело, когда твой отец сказал мне эти слова.

Эмили вскочила с кровати, но тут же опустилась обратно. Голова кружилась. Роуз поспешно взяла ее за руку.

— Эмили, ты хочешь заболеть? Тебе не следует так резко двигаться!

— Мне… надо ехать за ним. Я должна сказать ему…

— Дорогая, ты только что родила ребенка! Ты не можешь сейчас никуда мчаться.

— Тогда ты должна послать за ним отца! Пожалуйста, мамочка! Позвони ему. Может быть, ему удастся перехватить Купера.

Роуз уложила Эмили в постель.

— Хорошо, я позвоню отцу. Но сначала пообещай, что успокоишься.

Эмили сделала глубокий вдох и кивнула.

— Обещаю. Знаю, что веду себя как истеричка, но, мама… я люблю его. Я не хочу еще десять лет жить вдали от Купера.

Роуз потрепала Эмили по щеке.

— Тебе не придется. Мой отец был очень азартен, и если бы я пошла в него, то поспорила бы на «Скалистое», что Купер скоро вернется. Может быть, даже до наступления сумерек.

Эмили обессиленно прикрыла глаза.

— Тогда ты потеряла бы семейное ранчо.

Роуз как раз собиралась ответить, когда раздался стук в дверь. Она открыла дверь и, увидев, кто там, обернулась и широко улыбнулась дочери.

— Нет, я бы не потеряла семейное ранчо. По-моему, только что у меня появился зять.

Поскольку посетитель все еще стоял в тени, Эмили раздраженно нахмурилась.

— Что ты такое говоришь?

Роуз неопределенно махнула рукой.

— Я пойду в кафетерий, выпью кофе.

— Ты же только что ходила туда! Ты… — Роуз исчезла за дверью, и тут Эмили изумленно раскрыла рот, а сердце ее застучало, как колеса скоростного поезда.

— Купер, — выдохнула она.

Не говоря ни слова, он подошел к кровати, и тогда она заметила, что у него в руках не только старая шляпа. Он вручил ей красную розу, длинный стебель которой был аккуратно завернут в целлофан.

Эмили молча глядела на совершенство лепестков, не в силах произнести ни слова.

— Знаю, роза немного запоздала, — нежно произнес Купер. — Сильно запоздала. Но, надеюсь, она все еще значит для тебя что-нибудь.

Ее глаза наполнились слезами.

— Я не понимаю, Куп. Почему ты здесь?

Купер присел рядом с ней. Слезы полились из ее глаз, и она прислонилась лбом к его груди.

— Дорогая! Эмили, не плачь, — прошептал он, поглаживая ее спину. — Я не для того вернулся, чтобы ты плакала.

Эмили подняла голову.

— Почему ты вернулся?

— Потому что должен быть именно здесь!

— А как же родео?

Купер покачал головой и прижал ее к себе еще крепче.

— Оно уже давно мне наскучило, но я оставался в спорте, потому что больше у меня ничего не было.

— Я так счастлива, что ты вернулся, Купер.

— Эмили, это правда? Я был так… слеп и глуп. Как ты можешь мне верить теперь? Когда-то я уже бросал тебя, а сейчас…

Покачав головой, она прикоснулась кончиками пальцев к его губам.

— Купер, теперь ты понял, как я люблю тебя. Мне жаль тех потерянных лет, что мы прожили вдали друг от друга, но знай, я никогда не буду винить тебя за это. Верь мне, Куп.

Сомнение отразилось в его глазах.

— Когда я только вернулся, ты ненавидела меня.

— Это не так! Я вообще сомневаюсь, что могу ненавидеть кого-либо. Хочу верить, что я похожа на свою мать. Роуз не способна испытывать это чувство. Когда несколько месяцев назад ты приехал, я ощущала почти физическую боль, глядя на тебя. Все эти годы я считала, что ты предал меня, что я была для тебя всего лишь развлечением, не больше.

— И когда ты поняла, что все совсем не так?

— Не сразу, постепенно я начала сознавать, что, возможно, ошибалась. До конца же я смогла с этим разобраться, только когда отец раскрыл мне глаза.

Заинтригованный Купер отстранил ее от себя, по-прежнему крепко держа за плечи.

— Твой отец? Ты говорила о нас?

Она кивнула.

— С отцом я говорю обо всем. Он никогда не давал мне плохого совета. Он сказал, что… — сжимая розу одной рукой, другой она коснулась его руки. — Ты не разозлишься, если я скажу тебе?

— Как я могу злиться на тебя? Ты сказала, что любишь меня, все остальное не имеет значения.

Мама, ты прелесть! — подумала Эмили. Куперу же она сказала:

— Отец считает, что Кеннет был интриганом. С самого детства Кеннет настраивал тебя и вашего отца друг против друга. Так что, когда ты вырос и стал взрослым мужчиной, обоюдная нетерпимость достигла своего апогея. К этому времени ты уже был уверен, что отец ненавидит тебя и обожает Кеннета.

— Ну, у Вильма Данна была причина ненавидеть меня. Из-за меня умерла мама. По крайней мере, он так думал.

— Не твоя в том вина, Куп! Так сложились обстоятельства.

— Знаешь, Эмили, все эти годы я убеждал себя, что именно ты была инициатором вашего с Кеннетом брака. Мне не хотелось верить, что собственный брат настолько подло поступил со мной — просто воткнул нож в спину! И лишь вернувшись домой, я понял, как заблуждался. Но до конца прозрел только сегодня. Кеннет выжил меня из дома потому, что хотел, во-первых, ранчо, а во-вторых, тебя. Именно для достижения этой цели он и твердил мне постоянно о моих способностях к верховой езде. Я же попался, как дурак, — бичевал себя Купер.

— Это произошло только из-за того, что ты чувствовал себя бесполезным. Ты был отстранен от ранчо. У тебя не оставалось ничего, кроме родео! Не забывай, я тоже поверила его лжи. И десять лет расплачивалась за свою ошибку.