Линн Грэхем - От мести до любви

— Спокойной ночи, Ксандрос... — Голос ее сор­вался.

Она разделась и надела ночную рубашку. С тех пор как родила, Ребекка больше не спала обнаженной. Погасив свет, она забралась в постель. Несмотря на вино и заверения доктора, что с деть­ми все в порядке, сон не шел к ней. Она ворочалась с боку на бок, постоянно поправляя подушку.

Она услышала, что дверь тихо открылась, и на пороге возникла высокая фигура Ксандроса. У Ребекки замерло сердце, и она резко села на посте­ли.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего, — успокоил он ее, проходя в комнату. — Я работал у себя и решил зайти взгля­нуть, спишь ли ты. Как вижу, ты не спала.

— Не могу, — она посмотрела на него таким жалобным взглядом, будто он мог что-то сделать, чтобы успокоить ее. Ночное время — самое страш­ное и одинокое время. Ребекка подумала, что это не преступление — хотеть чьей-то компании. — Останься ненадолго, — попросила она, — побудь со мной немного.

По ее тону он понял, что у нее нет никаких наме­рений в отношении его. И все же ее невинная просьба прозвучала как провокация. Разве она не понимает, о чем просит его?

Он слышал, что женщины могут подавлять свое желание, но сейчас в ее голосе звучал неподдель­ный страх. Ксандрос присел на край постели и ощу­тил тепло ее тела, даже не касаясь его. Он шумно вздохнул. Сущая пытка для него.

— И что будем делать? — спросил он, но, кажет­ся, она не заметила легкой иронии в его голосе.

— Поговори со мной, — попросила она. — Рас­скажи мне о своем брате. Почему вы больше не общаетесь?

В темноте он криво улыбнулся. Лучше всего убивает всякое желание как раз такое копание в прошлом. Он не думал об этом многие годы. Или просто не позволял себе думать. Иногда что-то происходит, и ты просто смиряешься с этим, не задавая себе лишних вопросов.

— Мужское соперничество, — медленно ответил он, удивляясь, что в первый раз рассказывает об этом без эмоций. Может, потому что прошло доста­точно времени? Или благодаря Ребекке, которая задает вопросы, действительно ее интересующие, а не из простого любопытства? — Мы жили на остро­ве, который был недостаточно велик для двух таких личностей, как мы. К тому же у нас был семейный бизнес, которым должен был управлять только один сын. Это была война за первенство, впрочем, мы всю нашу жизнь воевали за что-то.

Война эта порядком утомила его, и он был рад, что сделал то, что сделал. Сейчас он понимал, что Калфера подавила бы его, а он лучше себя чувство­вал за пределами Греции. Он любил крупные горо­да, любил улучшать их и жить в них.

Ребекка повернулась к нему.

— Я надеюсь, что наши мальчики не будут враж­довать, когда подрастут.

— Это от нас не зависит, — мягко сказал Ксан­дрос и провел рукой по ее волосам. — Засыпай, Ребекка.

— Ммм, — она почувствовала, как тяжелеют веки, как будто кто-то дал ей снотворное. Это на нее так вино подействовало или то, что страх отсту­пил? А может, то, что Ксандрос нежно гладит ее по голове?

— Как хорошо, — пробормотала она.

— Да? — томно переспросил он. Это он с ума сходит? Или это она не так наивна, как хочет каза­ться?

— Ммм, — снова промурлыкала она, придвига­ясь ближе к нему. Она уже почти забыла, как при­ятно быть с ним рядом. И этот его запах...

— Ребекка?

— Да-а?

— Спи.

— Если я засну, ты уйдешь.

Повисла пауза.

— Если я останусь, ты можешь получить боль­ше, чем просишь, — предупредил он.

Она посмотрела на него. Он так близко. Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Что, например?

— Например, это, — прошептал Ксандрос и провел пальцем по ее губам. Он услышал, как она вздохнула.

— Но мне нравится, — прошептала она.

— Правда?

— Да.

— Что еще? — он коснулся нежной кожи на ее шее, и она вся задрожала. — Что еще тебе нравит­ся, Ребекка?

Ее сердце бешено колотилось в груди.

— Поцелуи, — наконец смогла произнести она.

— Ах, поцелуи... — Поцелуи бывают разные, успел подумать он до того, как прижался к ней всем телом и поцеловал. Это был нежный и медленный поцелуй. Словно в первый раз. Ксандрос не пом­нил, чтобы испытывал такие чувства раньше. Ни с кем. Он словно тонул в ней.

Он почувствовал, как она прижимается к нему и запускает руки в его волосы. Он вдруг повернул ее лицом к себе и посмотрел ей в глаза.

— Ребекка... — только и произнес он. Это был и вопрос и ответ одновременно.

Она быстро расстегивала пуговицы на его рубашке, осыпая поцелуями обнаженную грудь. Ксандрос застонал, когда она спустилась к ремню на его брюках. Она стянула с него джинсы, и он понял, что контроль над собой безвозвратно поте­рял.

Резким движением он освободил ее от ночной рубашки, и они оба остались обнаженными.

Никогда еще Ксандрос не был так близок с ней. Она дрожала всем телом, когда он скользил по нему руками. Он как будто заново узнавал ее. Она стала женщиной. Матерью его детей.

Он хотел, чтобы этот момент длился вечность, и в то же время мечтал его прервать, боясь, что желание просто захлестнет его. Поняв, что больше не может ждать, он вошел в нее.

— Ксандрос!

Он шептал ей нежные слова и успокаивал ее, но она все равно испытала шок от ощущения его в себе. Столько времени прошло! По ее лицу поте­кли слезы от осознания того, что все это только иллюзия.

Он замер.

— Я сделал тебе больно?

— Нет! — по крайней мере не в том смысле, о котором он думает. Ее тело всегда готово принять его, а вот сердце разрывается. — Нет, Ксандрос!

Он целовал ей грудь, волосы. Они прилипли к ее шее и восхитительно пахли. Он медленно двигался в ней, чувствуя, как приближается момент удовольствия. Она двигалась ему в такт и в какой-то момент начала стонать от нетерпения. Ксандрос закрыл ей рот поцелуем, помня, что они не одни в доме. Спустя пару минут он последовал за ней и достиг крайней точки блаженства.

Потом он быстро уснул. Так всегда с ним быва­ло после секса. Но сейчас все было как-то по-осо­бенному.

Ребекка чувствовала странную пустоту внутри. Она лежала, глядя в потолок. В ее голове снова рождались вопросы, на которые она очень хотела получить ответы.

Глава 12

Ксандрос проснулся на заре. Слабый свет пробивался через шторы. Обстановка вокруг была незнакомой, и он вдруг понял, что лежит в постели Ребекки!

Он резко сел и посмотрел на ее половину крова­ти. Интуиция не подвела его — он здесь один. Смя­тые простыни и еле уловимый запах женского тела были единственным доказательством того, что ему не приснилось. Они занимались любовью.

Тогда где она? С детьми? Он сладко зевнул.