Кэтрин Спэнсер - В голубых канадских водах

— Эллен, осторожней. Не проявляй своего низкого происхождения.

Она дала ему такую пощечину, что он отлетел назад. На щеке остались отпечатки пальцев.

— Ты не стоишь и мизинца Лейлы! Она правильно сделала, что бросила тебя. Чем выносить твое отношение к ней, уж лучше быть одной.

— А мои дети? — Данте с трудом сдерживал шок от этого предательства. Ведь до сих пор он верил, что семья всегда примет его сторону.

— Они, Данте, не останутся одни. У них будет высокой пробы золотая мать. Она позаботится о них. И у них будет по крайней мере одна тетя.

— На случай, если ты не поняла. Не я в последнюю минуту отменил свадьбу. Я был готов не только к свадьбе, но и, что ценнее, к браку.

— Твоя готовность не стоит и плевка! — фыркнула Эллен. — На случай, если ты не заметил, эта женщина любила тебя, хотя один Бог знает, за что. Она бы прошла ради тебя сквозь огонь.

— А вот и нет, Эллен. В решающий момент она исчезла со сцены.

— А тебе не приходило в голову задуматься: почему? Вместо того чтобы разыгрывать роль обиженной жертвы, ты бы лучше задался вопросом: чем ты спровоцировал ее на такой поступок?

— Я не способен постичь женскую логику.

— Ну, так начни брать уроки. — Из глаз Эллен брызнули слезы. — Ты мой брат, и я люблю тебя, — всхлипнула она. — Для меня ужасно видеть тебя обиженным. Но, черт возьми, ты это заслужил!

— Не плачь, — вздохнул он. — Как знать, быть может, мы с Лейлой еще сумеем наладить свою жизнь.

— Данте, ты поедешь к ней?

«Ни за что! — подумал он. — Это не я, а Лейла ушла. И она должна вернуться».

— Подумаю, — ответил он сестре.

«Если ты решишь, что стоит попытаться еще раз, — сказала Лейла, уходя, — то Энтони знает, как со мной связаться». Сказала, хотя и понимала, что, упоминая имя Энтони, она рискует навсегда стать для Данте чужой.

Но Энтони проявил себя хорошим другом. А это Лейла высоко ценила. Зачем же умалять его доброту в угоду необоснованной ревности Данте?

Первые несколько недель Лейла лихорадочно цеплялась за свою веру в Данте, надеясь, что он приедет к ней. Каждое утро она просыпалась с мыслью, что это произойдет сегодня. Но шел к концу май. Близился июнь. Надежда начала таять. Чистый, свежий воздух и спокойное окружение оказывали на нее магическое действие. И это была положительная сторона одиночества. Здоровье заметно улучшилось. Исчезла тошнота и вместе с ней — слабость, которая так мучила ее первые три месяца беременности.

Лейла часами гуляла по берегу, собирая ракушки. Читала книги из библиотеки дома для гостей. И снова стала получать удовольствие от еды.

Узнав, что она любит дары моря, Дейл регулярно снабжал ее разными деликатесами. То и дело Лейла находила на крыльце ведро с моллюсками и варила из них густую похлебку с овощами. Это служило ей обедом. Вечерами она устраивала себе праздник, ужиная устрицами или лососем.

Жена Дейла, Джун, научила ее вязать. И Лейла начала готовить разные мелочи для двойняшек. Вечером перед сном она любовалась закатом, а потом наслаждалась горячей ванной.

Постепенно тело восстановило былую жизненную силу. Волосы сверкали, кожа светилась. Она долго и крепко спала в большой кровати с высокими спинками и пологом и с мягким, удобным матрасом. Иногда видела во сне Данте. Просыпаясь, она не находила его рядом, и тогда начинало ныть сердце.

В такие дни ее решимость слабела. Она становилась страшно уязвимой, ее мучило искушение отказаться от обещания, которое она дала самой себе. «Поезжай к нему. Первой прояви душевную щедрость», — советовало сердце. Она выходила на террасу и смотрела, как нарождается новый день. Весь мир купался в солнечном свете, а в сердце были мрак и ненастье.

Однажды она дошла до того, что набрала его номер, но повесила трубку раньше, чем раздался гудок. Она знала: разговор ничего не решит.

На шестнадцатой неделе она почувствовала едва уловимые толчки своих детей. Но радость быстро поблекла, ведь она не могла поделиться своим изумлением с Данте.

Дважды она ездила на материк в клинику, рекомендованную ее доктором, на медицинский осмотр. Каждое воскресенье звонила матери. Клео просила передать, что показывают карты: она родит двух мальчиков на три недели раньше предполагаемого срока. Вернувшись из Вены, на остров прилетел Энтони и провел с ней целый день. Он познакомил Лейлу с ближайшими соседями — Лу и Клер Дрюммон. Пожилая пара каждое лето проводила в своем доме на острове.

Покой и одиночество тоже могут надоесть, и Лейле надоело собственное общество. Она стала принимать приглашения Клер на утренний кофе, на чай, на барбекю у моря и вскоре обнаружила, что снова может общаться с людьми. В то же время она не теряла надежды, что сумеет положить конец разлуке с Данте.

В середине июня Клер пригласила ее на коктейль. Это была ежегодная традиция Дрюммонов. Друзья из далекого прошлого, еще со студенческих дней в колледже, приезжали к ним на вечеринку со всех концов материка, чтобы отпраздновать начало лета.

Катера стали прибывать ранним утром. К полудню у пирса пришвартовался целый флот моторных судов. В бухте стояли на якоре несколько яхт. Когда около семи вечера Лейла появилась на лужайке за домом Дрюммонов, гости уже вовсю веселились.

— Проходите и знакомьтесь, — поспешила ей навстречу Клер и потянула в толпу гостей.

Имена пролетали мимо ушей. Слишком много, чтобы запомнить. Племянник Клер, Макс, всунул ей в руку высокий холодный бокал искрящегося грейпфрутового сока. Какая-то женщина спросила, когда она ждет малыша, и отпрянула, будто боясь заразиться, услышав, что младенцев будет двое. Из дома лилась музыка. Ее заглушали смех и оживленные разговоры в саду.

В какой-то момент с юга появился гидроплан и закружил над бухтой. Голоса утонули в реве мотора. Все повернулись в его сторону и смотрели, как он садится.

Закрыв от солнца глаза рукой, Лейла, как и все, повернула голову в сторону гидроплана. Из кабины вылез мужчина и спрыгнул на пирс. Гул удивления означал, что собравшиеся его не знают. А Лейла не верила своим глазам. Уверенный шаг, гордая посадка головы, стройные бедра… Данте!

Лейла не сознавала, что ее тянет к нему будто магнитом. Только почувствовав под рукой гладкое обветренное дерево перил, она сообразила, что перед ней лестница, ведущая на пристань.

Она смутно слышала плеск волн о сваи. Гости на лужайке Дрюммонов стихли.

Наконец он увидел ее и застыл как вкопанный. Просто стоял и смотрел на нее. Полотняная сумка, висевшая на плече, упала на доски пирса. Потом он вскинул голову и распрямил плечи.

И тут Лейлу сковало дурное предчувствие. Она ждала этого момента целую вечность. Она верила, что он принесет незамутненную радость. Теперь же она стояла на верху лестницы и чувствовала себя выставленной напоказ, беззащитной и неуверенной.