Второй шанс для нас, или Любовь вопреки разводу - Злата Тайна

проектах коммерческих и жилых помещений. Но затем... вышла замуж, родила дочь. Семья требовала времени и сил, и я приняла решение сосредоточиться на доме.

В памяти всплыли те дни. Гордый, сияющий Алексей: «Сиди дома, радуйся, занимайся собой и Софией. Я всё обеспечу». И я, молодая, влюблённая, поверила. Поверила, что быть только женой и матерью — это и есть счастье. Я с энтузиазмом окунулась в быт, отложив в дальний ящик папки с эскизами и образцами материалов. Сначала было легко и приятно. А потом... потом это стало клеткой. Клеткой, стены которой я сама и возводила, пока он строил свою карьеру.

— Понимаю, — кивнула Виктория. — Вернуться после такого перерыва — большой шаг. Что Вас мотивирует сейчас?

«Страх остаться одной без гроша. Унижение от предательства. Желание доказать ему и самой себе, что я что-то стою». Конечно, я этого не сказала.

— Желание реализоваться. Вернуться к профессии, которую я всегда любила. Я следила за тенденциями, продолжала... для себя, в качестве хобби.

Я открыла планшет и продемонстрировала ей свою скрытую работу за эти годы. Эскизы ремонтов для подруг, тщательно смоделированные в 3D интерьеры несуществующих квартир, подборки материалов, коллажи. Это была моя отдушина, мой тайный мир, в который я сбегала от рутины кухни и детской. Теперь этот мир был моим козырем.

Виктория пролистывала файлы, и я видела, как в её глазах загорается искра интереса.

— Это очень свежий взгляд, — отметила она, остановившись на проекте гостиной в скандинавском стиле. — Чувствуется рука профессионала, но видна и творческая насмотренность. А это... — она увеличила изображение ванной комнаты, — работа с пространством очень грамотная.

— Я всегда считала, что хороший дизайн — это не только про эстетику, но и про функционал, особенно в условиях типового жилья, — вступила в разговор ещё одна женщина, вошедшая в кабинет, — Марина, коммерческий директор. — Вижу, Вы разделяете этот подход.

Обсуждение закружилось, стало живым и профессиональным. Они задавали вопросы о работе с заказчиками, о знании современных материалов, о софте. Я отвечала, сначала робко, потом всё увереннее. Мускулы моей профессиональной памяти, долго находившиеся в спячке, начали оживать. Я вспомнила палитры RAL, технические нюансы работы с гипсокартоном, принципы эргономики кухни. Это было похоже на встречу со старой, почти забытой частью себя.

— Ева, Ваше портфолио и подход нас впечатлили, — подвела итог Виктория, обменявшись взглядом с Мариной. — Мы понимаем Вашу ситуацию с ребёнком. Готовы предложить Вам гибридный формат. В основном удалённая работа, но с необходимостью приезжать в офис на летучки раз-два в неделю и, конечно, на встречи с заказчиками и выезды на объекты. Вас такой вариант устраивает?

Устраивает? Это было больше, чем я могла надеяться! Это был шанс. Шанс совмещать новую работу и заботу о Софии. Шанс не сойти с ума в четырёх стенах.

— Да, — ответила я, и в голосе прозвучала неподдельная радость. — Это идеальный вариант.

— Отлично. Тогда мы вышлем Вам оффер с деталями. Добро пожаловать в команду, Ева.

Я вышла из офиса, и на меня пахнул тёплый ветер. Он принёс с собой запах асфальта, цветущих каштанов и... свободы. Я шла по улице, и впервые за последний месяц по моему лицу текли не слёзы отчаяния, а слёзы облегчения. Крошечная, но такая важная победа.

Я достала телефон и позвонила единственному человеку, кто мог разделить со мной эту радость.

— Мама, — сказала я, и голос дрогнул от нахлынувших эмоций, — у меня получилось. Меня взяли.

Впервые за долгое время я чувствовала не боль и страх, а нечто другое. Острый, стремительный прилив гордости. За себя. Я сделала это. Сама. Без его одобрения, без его поддержки. Я не просто чья-то жена или мать. Я дипломированный дизайнер. И моя новая жизнь, пусть и выстраданная, пусть и начавшаяся на обломках старой, наконец-то обретала свои, собственные очертания.

Глава 4

Зал заседаний загса был похож на больничный морг — та же выхолощенная до стерильности белизна, те же пластиковые растения в углу и тяжёлый запах остывших чувств и официальных бланков. Я сидела на холодном кожаном диванчике, сжимая в руках папку с документами, и пыталась дышать ровно. Глубокий вдох. Выдох. Сердце колотилось где-то в висках, оглушая меня собственным ритмом.

Я не взяла с собой Соню на эту ужасную процедуру развода. Не могла вынести мысли, что её детские глаза станут свидетелями этого циничного акта — юридического упразднения нашей семьи. Пусть для неё папа просто «живёт отдельно». Пока.

Дверь открылась, и моё сердце на секунду замерло, решив, что это он. Но вошла пара молодожёнов — сияющая невеста в фате и смущённый жених. Они смотрели друг на друга с таким обожанием, что у меня свело живот от острой, ревнивой боли. Мы когда-то тоже так смотрели друг на друга.

И тогда следом вошли они.

Сначала Алексей. В тёмном, безупречно сидящем костюме, с тем же отстранённым, деловым выражением лица, с каким он уходил на важные совещания. Его взгляд скользнул по мне, не задерживаясь, будто я была частью интерьера — безличной и незначительной.

А рядом с ним — она.

Та самая Анастасия.

Молодая. До боли молодая. Её тело, затянутое в облегающее платье цвета фуксии, было идеальным — подтянутым, упругим, с осиной талией и длинными ногами. Губы, наполненные филлерами, складывались в самодовольную полуулыбку. Глаза, густо подведённые стрелками, с любопытством и лёгкой насмешкой оглядели меня с ног до головы. В этом взгляде я прочитала всё: и жалость к моей «простоте» — практически без макияжа, в строгом чёрном платье, купленном ещё в прошлой жизни, — и торжество победительницы.

Я невольно ссутулилась, пытаясь спрятать свою обыденность, свою усталость, следы слёз, которые не могли скрыть даже слои тонального крема. Рядом с этим сияющим, отполированным существом я чувствовала себя старой, потрёпанной и нелепой. Выцветшей фотографией на фоне глянцевой обложки.

Мы сели за стол напротив сотрудницы загса. Алексей и Анастасия — рядом, как единый фронт. Я — напротив, одна.

— Подписывайте здесь, здесь и здесь, — монотонным голосом говорила женщина, протягивая бумаги.

Я механически выводила своё имя, и каждая буква давалась с трудом. Каждая подпись — это был отзвук того самого щелчка захлопнувшейся двери. Я чувствовала на себе её взгляд — Анастасии. Оценивающий, холодный. Она положила руку на рукав Лёши, демонстрируя своё право собственности. Он не отреагировал.

Когда основные формальности были улажены и дело дошло до графика встреч с Соней, Алексей наконец заговорил. Его голос был ровным, лишённым каких-либо эмоций.

— Я думаю, логично, если я буду забирать Софию из школы по