Отец подруги. Мой генерал - Рокси Нокс

На какое-то время он становился нормальным, но потом снова срывался. И вот уже почти четыре года качелей. Четыре сраных года!

Ааа, в топку!

Я смирилась, да. А куда мне деваться? У меня нет никого, кто бы за меня заступился. Ни-ко-го.

Мать умерла, больше из родни никого нет. Может есть, но я с ними незнакома. Новых друзей нет и быть не может. Разве что Арина… Но она первая попадет под подозрение, если я сбегу, и Андрей всю душу из нее вытрясет. Не хочу подставлять ни в чем не повинную девчонку. В конце концов, значит у меня судьба такая.

Выпиваю сразу две таблетки аспирина и надеваю на себя новый кружевной наряд. Красный – цвет секса. А я хороша, чертовка. Тело просто высший класс. Не зря Беззаконов в меня вцепился мертвой хваткой, где он еще найдёт такую же красивую и безропотную дуру? Таких больше нет.

Я редко собой любуюсь, обычно мне не до этого. Сразу депрессия накрывает при думках о будущем. Поэтому стараюсь жить сегодняшним днем и не злить «благоверного».

Отхожу от зеркала и достаю из коробки пару вибраторов. Он хочет сегодня подольше… Только бы действия таблеток хватило на несколько часов. Если я буду вялой во время коитуса, то мне не поздоровится.

Сунуть бы ему этот вибратор в одно место! Да побольнее, без смазки. Тоже мечта… Только и остается тешить себя фантазиями, что бы я сделала с ублюдком, будь моя воля.

Андрей входит в спальню и окидывает меня плотоядным взглядом:

– Ты готова?

– Мне что-то нехорошо, – предпринимаю попытку отмазаться, зная, что это бесполезно.

– Сейчас будет хорошо, – обещает он, сбрасывая с бедер полотенце.

«Да чтоб у тебя хер отсох и отвалился!» – желаю ему мысленно, смотря на болтающийся между его ног член.

Мне реально плохо, и я не хочу трахаться.

Более того – меня тошнит, и все внутри противится этому.

НЕ ХОЧУ.

– Поласкай себя, – просит он, гоняя в кулаке член.

Послушно ныряю в трусики и глажу себя. Это не самый противный сценарий начала. Трогать саму себя приятнее, чем когда лезет он. Андрей то ли не разбирается в женской физиологии, то ли ему безразлично удовольствие партнерши. Трет, где попало, короче говоря. Приятного в этом мало. Но ко всему привыкаешь… Раз переступишь себя, два переступишь – а на третий уже без проблем пойдешь по накатанной.

– Хорошая девочка. Умеешь меня завести. А теперь сними трусики и покажи свою хлюпающую норку. И клитерок еще потри.

Ч-черт, меня сейчас вырвет от таких просьб. Вот честно, лучше бы уж матом сказал и назвал вещи своими именами, как говорится.

Чувствую, что я отключаюсь понемногу. Нет, меня не сносят волны оргазма. Я не возбуждена, даже близко.

Я, черт возьми, хочу спать!

А он жестко трахаться…

Наши желания, как обычно, не совпадают. Но страдать должна именно я.

– Ты вялая, – всё подмечает Андрей.

– Я же говорила, что больна.

– Ну, хватит симулировать! Всё с тобой хорошо. Продолжай.

– Не буду, – убираю руку от своих гениталий.

– Не понял. Продолжай, Ева, я сказал! – от его ледяного голоса кровь в венах холодеет. Андрей ненавидит, когда я ему перечу, и я об этом прекрасно знаю. Но я так устала, что просто физически и морально не смогу выдержать акт, больше похожий на изнасилование.

– Я не хочу.

– В смысле не хочешь? Мое желание для тебя ничего не значит, так? А ведь я тебе верен вот уже четыре года, Ева! Ни разу никому юбку не задрал, хотя передо мной бабы жопой крутят.

Да лучше б ты мне изменял, козел…

– У меня температура! Не веришь – сам проверь! – бросаю на постель электронный градусник, который недавно вытащила из подмышки. – Я болею и не хочу сегодня трахаться с тобой.

– А с кем хочешь?

Он, как всегда, слышит только то, что хочет. Вырвет фразу из контекста и начинает переворачивать все факты, разжигая скандал.

– Ни с кем. Я хочу просто поспать. И если ты меня любишь, Андрей, то прими мое желание в расчет.

– А ты меня любишь?

Я молчу. Слишком долго молчу, что выводит его из себя.

– Любишь, спрашиваю?! – шлепает меня по губам. – Ответь же!

Ч-черт, они ведь только зажили. Беззаконов мой личный увеличитель губ, и к мастеру ходить не надо – после ссор с ним губешки всегда пухлые.

– Что молчишь? – наматывает мои волосы себе на кулак и больно дергает.

Из глаза моментально катятся слезы, у меня слабый болевой порог. Так хочется расцарапать ненавистную физиономию ногтями. С чего вдруг он решил пытать меня насчет любишь-не любишь? Раньше он считал по умолчанию, что я ему благодарна по гроб за новую жизнь и люблю без памяти.

– Я тебя… – делаю эффектную паузу и чеканю, – НЕ-НА-ВИ-ЖУ!

В следующую секунду я кулем лечу на пол и больно ударяюсь позвоночником.

Ска… Как больно-то.

Зачем полезла на рожон? Вот сейчас убьёт ведь. Сказать ему о ненависти равносильно подписать себе смертный приговор собственноручно. Своего благодетеля любить надо, ноги ему целовать, а не вот это вот всё.

Может я вместо аспирина выпила что-то другое? Вот и развязался язык. Андрей иногда принимает какую-то химозную дрянь. Я не против, если что, он после таблетосов всегда становится добрым и не хочет трахаться.

Но сама никогда не пробовала – боюсь стать зависимой. С моей жизнью только так можно втянуться.

– Не хотела по-хорошему, будет по… Сука! – прежде чем Андрей вплотную приблизится ко мне, я пинаю его ногой в голень.

У этого чертова маньяка эрекция. Всегда знала, что побои его возбуждают.

Удар столь силен, что почти сбивает его с ног. То ли он не ожидал яростного сопротивления, то ли таблетки придали мне нечеловеческих сил. Не знаю. Но во всё, что случилось потом, трудно поверить.

Я резво подрываюсь с пола, хватаю с полки статуэтку, которую привезла из своей единственной поездки на море, и опускаю её на никчемную голову Беззаконова.

Зычно выругавшись, он падает на пол и обхватывает голову рукой.

Наконец-то на его навороченных обоях не моя кровь.

Не думаю, что я его убила. Такого бугая просто так не завалишь. Притворяется