Роза под снегом - Марина Кравцова

- Кирилл… - её голос был чуточку грустным, но в нём слышались решимость и убежденность. - Если мы это не сделаем… наша сказка так и не сложится.

Она была права. Отчего-то я это знал. И тогда я нежно обнял и крепко поцеловал Арину.

Это был лучший поцелуй в моей жизни. Самый пылкий и самый искренний, самый… настоящий. Соединяющий нас, обручающий друг другу. Долгий… а метель за окном разыгралась не на шутку. Долгий… а девушка в моих объятьях становилась всё горячее… Она пылала, и я уже ничего не мог поделать, только закрыть глаза. Чтобы, ожидаемо ощутив пустоту, открыть их, увидеть, что я снова один – и почувствовать, как душа взрывается от боли...

Мяуканье кота вывело меня из оцепенения. Я ни секунды не сомневался, что всё это было на самом деле. Что снегурочка… Арина… она была.

- Была и есть! – сказал я вслух. И выбежал на улицу, даже не подумав о шарфе и куртке. Сквозь метель я пробился на двор, к тому месту, где ещё совсем недавно лепил из снега мою мечту...

Здесь её тоже уже не оказалось. Всё, что осталось – лишь белый комок… и, кажется, он принял форму зайца… «Снежный заяц…» - так ответила моя девушка на вопрос, что ей нравится.

- Давай, дружище! – попросил я его. – Раз уж сказка началась, пусть она продолжится. Приведи меня к Арине.

Заяц встрепенулся, стряхивая с себя излишки снега, поводил ушами, вскочил и поскакал куда-то, в приоткрытую калитку и дальше – в снегопад, становящийся всё гуще, всё яростней. И я побежал за ним…

Да, такое уже было. Не со мной, и там, помнится, был кролик, но какая разница... Я мчался за белым зайцем и воистину волшебным образом не терял его из виду в завихрениях пурги. Уже не понимал, где я, куда бегу… Кругом был только снег, снег, и вьюга выла как живое существо, и я с трудом проталкивался сквозь неё, спотыкался, но не переходил на шаг. А когда мне показалось, что всё, сейчас меня просто сметёт и погребёт под белыми хлопьями… снегопад прекратился.

Передо мной предстал лес в таких ослепительных зимних красках, что лучший художник не передал бы их сверкающих оттенков. Я понял, что моя самая смелая надежда осуществилась, и сказал сам себе:

- Добро пожаловать в сказку!

Глава 3.. Снежная сказка

Арина… Такая ли она, какой я её придумал? Ведь любое произведение искусства, если оно настоящее, начинает в процессе создания жить своей жизнью, по каким-то им же самим провозглашенным законам. А моя снегурочка и не была всецело моим созданием. И сейчас она оставалась для меня загадкой. Как бы я хотел, чтобы мы снова были вместе, больше не расставались и узнавали друг друга все лучше и лучше! Утратив её, я сразу же по ней затосковал.

Но сейчас меня волновало странное и очень приятное ощущение, что моя снежная девушка сама ведёт меня к себе.

Я был в мире, который не смог бы придумать. Если Арина существует не только в моём воображении, то и эта сказка тоже. И в конце-то концов… я всегда в сказку верил, и верить не перестану.

Я шёл к сверкающему лесу…

Оказалось, что голые прутья кустарников и ветви деревьев, росшие из заиндевелых стволов, не просто обледенели, они сами – чистейший лёд. Отсюда этот блеск под лучами здешнего солнца, ярко-жёлтого как лимон. Но не это удивило меня всего сильнее. Лес пел. Наполнялся множеством мелодий, хрустально-звонких и плавно-напевных, которые льнули друг к другу, сплетались между собой, рождая дивное многоголосие. Поющий лес…

Я остановился, чтобы слушать. Мне вдруг мучительно захотелось нарисовать… музыку. Здесь, в эту минуту, я знал, как её рисовать, и будь у меня краски… Но я принялся мысленно зарисовывать все эти переливающиеся мелодии, которые были… живыми?

Только огромным усилием воли, вызвав в памяти лицо Арины, я заставил себя не стоять, развесив уши, а снова идти вперёд. Время от времени из хрупких кустов, которые чудесным образом не разбивались и не ломались от ударов, выскакивали полупрозрачные животные и пробегали мимо, не обращая на меня внимания.

Вскоре деревья расступились, открывая небольшую поляну. На ней неподвижно стояло диковинное создание... Вот и второе любимое животное Арины. Снежный заяц, ледяной олень…

- Здравствуй, - обратился я к оленю. – Не подскажешь ли, где мне искать снегурочку по имени Арина?

И хотя отовсюду по-прежнему слышалось только пение, мне всё же ответили - мысленно: «Её голос не звучит в поющем лесу».

- Её голос? Что это значит? И кто здесь поёт так изумительно?

В голове раздалось гулким эхом: «Духи снежных дев, которые растаяли, но не пожелали воскреснуть, обретя покой и гармонию в красоте бесконечной песни».

- Значит, все растаявшие снегурочки так или иначе оживают?

Когда я услышал ответ, меня охватило радостное волнение: «Это то продолжение сказок, которое вам неведомо. Они тают и возрождаются по своей воле, если что-то снова влечёт их к жизни».

- А моя Арина?..

«Её нет здесь, - повторил мысленный голос ледяного оленя. – Ищи дальше».

Нелегко было уйти от морозной красоты, от волшебной песни, но теперь надежда на то, что я верну мою снежную девушку, превратилась в уверенность.

***

Оставляя лес позади, я вышел на открытое пространство. Ещё несколько шагов – и меня обступили розы… Белые, все в инее. Или, скорее, – из инея. Полностью белые – листья, стебли, шипы и лепестки. «Так это про них говорила Арина?» Я коснулся ладонью одного из цветков. Конечно же, холодный. Незримыми иголочками покалывает руку...

За спиной – поющий лес. Впереди что-то сверкает узкой платиновой лентой. Река? А здесь… здесь был покой. Лимонное солнце вновь куда-то скрылось, сад окутался зыбким маревом, и его белые розы уже казались призрачными. Они навевали сны наяву. Сознание уплывало в успокаивающую глубину туманного забвения. Мне казалось, что я уже нашёл Арину. Она не захотела стать мелодией поющего леса, но, может быть, дух девушки затаился в безмолвии её любимых цветов?

Остаться здесь… Опуститься в иней лепестков… Увидеть, услышать, принять в себя загадочные сны. Это было слишком большим искушением. Я почти уже готов был позволить хрупкой красоте покорить меня, утопить в себе… представить, что и Арина рядом. Покой, уют… туман укутает как пледом, хотя здесь, как ни странно, совсем не чувствуешь холода. Глаза слипались.

Но…