Джулия Тиммон - На край света

— Вот и я так же, — произносит Бобби, и в эту минуту я, пожалуй впервые в жизни, вижу в своем брате очень взрослого уверенного в себе человека. Даже шаловливые полосы на лице не придают ему ни капли комичности, напротив, странным образом облагораживают. — В детстве мне хотелось бегать, шуметь, резвиться, но сначала отец, а потом и учителя старательно втиснули меня в рамки «нельзя». Я повзрослел, стал сам себе хозяином, но понял, что и это не помогает, поэтому зажил глупой пустой жизнью. От застегнутых на все пуговки рубашек и притворной порядочности меня тошнило, и я бросился в другую крайность. Там, поверь, было тоже не особенно отрадно и тоже следовало носить выбранную маску — ловеласа и клоуна. Я тайно мучился, но со временем привык и к этому. И вот вдруг все резко изменилось… — Его лицо опять светлеет.

Лулу задирает голову и, касаясь его подбородка одуванчиками, ободряюще улыбается. Бобби со сдержанной нежностью, которой я никогда в нем не замечала, целует ее в макушку и треплет по голове Синтию. Та придвигает к себе коробку с конфетами, долго ищет какую-то определенную, находит и протягивает ее Бобби.

— Твоя любимая.

— Спасибо, Синтия, — смеется Бобби, переводит взгляд на меня и продолжает: — Все резко изменилось, когда я, хоть и уже устал ждать чудес, вдруг повстречал их маму.

Чувствую, что у меня напрягается лицо, всеми силами пытаюсь расслабиться, но не могу. Не подумайте, что мне так уж неприятно слышать о невестке. Я, наоборот, неожиданно для самой себя проникаюсь к ней уважением. Просто речи Бобби, хоть он об этом и не подозревает, очень уж живо напоминают мне о личных неприятностях. От них я вот уже почти месяц прячусь за сумасшедшей занятостью. А надо бы отставить все и посвятить им одним хоть часок.

Бобби, разумеется, неверно истолковывает мое напряжение.

— Знаю, Сара вам, особенно папе и Хэлли… — начинает он, но внезапно умолкает, очевидно щадя детские уши.

Я машу перед собой руками.

— Нет-нет, лично я…

Бобби жестом просит меня не продолжать.

— Не стоит, Джой. Сейчас в тебе говорят те же правила приличия: нельзя высказывать людям в глаза то, что им неприятно слышать. Особенно брату, с которым так или иначе придется знаться всю свою жизнь.

— Да нет же, ты не понимаешь…

Бобби приподнимает руку.

— Можно я договорю? — спокойно спрашивает он.

Глубоко вздыхаю, стараясь не обращать внимания на неприятное чувство в груди.

— Да, конечно…

— Сара женщина необычная, — продолжает Бобби, явно выбирая слова и ни на секунду не забывая о том, что его слушают девочки. — И судьба у нее необыкновенная. К сожалению, не слишком счастливая. Одна невеселая история с… серьезными последствиями, потом вторая… — Он едва заметно кивает на Синтию, потом на Лулу. — Знаешь, отчего все ее беды? Оттого, что любую историю она переживает крайне глубоко и на удивление честно. А маски носит только на сцене. — На его губах появляется мечтательно-влюбленная улыбка, и в какое-то мгновение мне кажется, что он не помнит про меня и видит перед собой Сару. — Впрочем… и на сцене она не в масках. На сцене вовсе не она, а каждый раз — представляешь? — какая-то другая женщина.

Меня потрясают и его слова, и выражение лица, и умиротворение, которым исполнен взгляд. Ловлю себя на том, что я немного завидую ему, и стыжусь этой зависти.

— За это-то все я и полюбил ее, Джой, — протяжно договаривает Бобби, глядя в сторону и водя подбородком по макушке Лулу. — Точнее, всех их. Для меня они одно неразрывное целое. — Он вздыхает. — Я давно перестал надеяться, что однажды обрету себя. И мирок, в котором смогу быть таким, каким мне хочется быть. И тут вдруг… — Он обводит сказочно-пеструю кухню рукой, и его лицо расплывается в улыбке. — Мне хорошо здесь, понимаешь? А с Сарой на удивление спокойно и… как-то очень легко дышится. В этой семье никто не стыдится быть друг перед другом смешным или там… взлохмаченным. И вместе с тем мы все всегда красавцы, не впадаем в хандру, при которой плевать, как ты выглядишь. Правда ведь? — спрашивает он у Лулу и Синтии.

— Да! — хором отвечают они.

Бобби счастливо смеется.

— Так что…

Киваю, желая выразить, что поняла его лучше, чем он может себе представить, но ограничиваюсь кратким:

— Да.

Бобби внимательнее вглядывается в мое лицо.

— Я рад, что мы поговорили. Вообще рад тебя видеть.

— И я тебя, — отвечаю я, думая о том, что я, как выяснилось, слишком плохо его знала. И о том, что хотела бы больше с ним общаться. Со всей его семьей… — Точнее, рада, что вижу всех вас. — С улыбкой смотрю на Лулу, потом на Синтию. Они отвечают мне светлыми открытыми улыбками.

— Ну вот и хорошо, — говорит Бобби. — Приезжай к нам почаще.

Киваю.

Бобби вдруг сдвигает брови.

— Кстати, а сегодня ты… с чего вдруг решила нас навестить? У тебя какое-то дело? Или просто так? — недоверчиво добавляет он.

Мне делается стыдно и немного досадно. В наш безумный век ездить с визитами к родственникам без особой на то причины непозволительная роскошь. На это вечно не хватает времени. Прочищаю горло.

— У меня… заболел клиент. Вот я и решила: чтобы время не пропадало даром…

— Сегодня же суббота, — хмурится Бобби.

Безрадостно смеюсь.

— У меня в субботу и воскресенье самая работа. Людям проще явиться ко мне на прием и открыть душу, когда голова не забита рекламными кампаниями, подбором персонала или там отгрузкой оборудования.

— Чай еще будешь? — спрашивает Бобби, кивая на мою чашку.

Я заглядываю в нее, будто не помня, что там.

— Я и этот еще не выпила.

— Этот уже остыл, — замечает Синтия.

— Ничего, я не люблю горячий.

— Когда же у тебя выходные? — интересуется Бобби.

— Гм… в последний месяц… у меня их почти нет. Хотя мне не совсем по вкусу такая жизнь…

— Вот-вот, — поддакивает Бобби, глядя на меня с тенью тревоги. — Как можно учить других быть счастливыми, если у самой нет возможности насладиться даже обыкновенным выходным днем? — Он прищуривается и пристальнее в меня вглядывается. — А с Себастьяном… у вас как?

Обхватываю теплую полосатую кружку обеими руками и собираюсь с духом.

— Насчет него я и хотела… поговорить с тобой, — произношу, насколько могу, бодро.

Бобби наклоняет голову набок и смотрит на меня со всей серьезностью.

— Помнишь, на вашей свадьбе ты сказал, что в конце года вы планируете съездить в Манчестер к сестре Сары?

— Конечно, помню.

— Как я поняла, ты специально хочешь взять отпуск пораньше, чтобы отгулять на… гм… моей свадьбе и после нее ехать?