Хейди Бетс - Дороже всего на свете

Шеннон повернулась и увидела Берка Бишопа.

– Не волнуйтесь, – тихо сказал Берк, пропуская ее вперед. – Я заказал столик в стороне от других, так что нас никто не потревожит.

Они пришли на тенистый балкон с одним-единственным столиком, сервированным на двоих.

Шеннон все еще чувствовала легкое смущение.

Балкон утопал в зелени, а цветы, растущие тут же в маленьких горшочках, испускали изумительный аромат, напоминающий о бескрайних лугах или диких садах где-то далеко-далеко от шумного города.

В изысканном меню, поданном услужливым официантом, предлагалось блюд больше, чем на международном фестивале поварского искусства.

Шеннон знала названия по меньшей мере только половины.

Когда Берк предложил ей меню, она с легкой улыбкой заказала устриц под французским соусом.

Они сделали заказ, все тот же услужливый официант налил в их бокалы из тончайшего стекла красное вино и оставил их одних.

– У вас есть еще вопросы? – поинтересовалась Шеннон, делая маленький глоток изумительного вина.

Отрицательно покачав головой, он сказал:

– Нет, мне кажется, я уже знаю все, что нужно, о вашем здоровье и намерениях.

– Зачем же тогда вы пригласили меня на обед? – спросила она, пытаясь скрыть улыбку.

– Просто захотелось, и я не стал отказывать себе в этом удовольствии.

– Наверное, вы правы, – ответила Шеннон. Она не могла полностью расслабиться и насладиться теплым вечером, потому что боялась сказать или сделать что-то не то. – Но я все-таки не понимаю, зачем мы здесь, если вы больше не хотите ничего знать обо мне?

– Не думайте о вопросах и работе. Сегодня вечером я просто хочу отдохнуть. Мы можем поговорить и так узнать друг друга получше.

Шеннон тихо засмеялась, опустив взгляд на скатерть из дорогого полотна.

– Если вы читали заключения целого легиона врачей и адвокатов, то не думаю, что у вас могли остаться еще вопросы.

– Да, мои люди очень дотошны, – согласился Берк. – Но ведь это вовсе не значит, что они или я знаем вас достаточно хорошо. Все, что мне известно, – это ваша группа крови, дата рождения и то, где вы учились. Но сегодня мне захотелось узнать о вас немного больше.

– Например?

– Ваш любимый цвет, любимое мороженое, первая любовь…

– Хорошо. – Сейчас, когда Шеннон поняла, что это не интервью, она почувствовала себя гораздо комфортней и уверенней. – Но раз уж я соглашаюсь ответить на ваши вопросы, было бы вполне логично, чтобы вы ответили на мои.

Берк задумался на минуту, и по блеску в его глазах Шеннон поняла, что эта мысль его развеселила.

– Договорились.

Заказ наконец принесли, и пока они разглядывали блюда, Шеннон успела ответить на первые три вопроса.

– Мой любимый цвет – зеленый, – сообщила она. – Любой оттенок, от фисташкового до салатового. Мое любимое мороженое – с шоколадной крошкой. А моей первой любовью был Томми Стоклин. Это было во втором классе. Томми разбил мое сердце, когда начал встречаться с Люсиндой Мерривендер. Сначала она дразнила его, а потом позволила держать себя за руку, когда ходила по парапету на набережной.

– О! – В его голосе послышалась ирония.

– Теперь ваша очередь.

– Мне отвечать на те же вопросы или вы хотите знать что-то особенное?

– На те же.

– Хорошо. Мой любимый цвет – черный. А мороженое я не очень люблю, но если надо выбирать, то я бы выбрал ванильное. И последний ответ мне никогда не разбивали сердце.

Шеннон замерла с вилкой на весу. Затем, внимательно посмотрев на него, она положила вилку и переспросила:

– Никогда?

– Никогда, – Берк продолжал невозмутимо есть.

– Но как же так? – Она понимала, что не должна вмешиваться в его жизнь, но не могла не удивиться.

Его предпочтения в цвете и мороженом не показались ей неожиданными. Берк Бишоп казался застегнутым на все пуговицы и не мог позволить себе любить такие глупости, как мороженое. Но неужели в его жизни не было хоть одного человека, который мог бы оставить след в его сердце?! А если не человек, то хотя бы какое-нибудь домашнее животное в детстве. Ведь все когда-то имели любимого щенка, котенка или хомячка. Неужели у него ничего этого не было?

– Очень трудно разбить вам сердце, если вы никогда не любили, – пояснил он. – У меня не было и нет времени на сантименты.

Шеннон рассмеялась, и в этом смехе слышались нотки удивления и недоверия.

– Как вы можете говорить, что любовь не нужна? Ведь именно она заставляет вращаться эту землю.

– Землю вращает обычный доллар, – усмехнулся Берк. – Любовь здесь ни при чем.

От удивления Шеннон широко распахнула глаза.

– Весьма циничный взгляд на мир. Но ведь не все можно купить за деньги.

– Если бы у вас было столько же денег, сколько у меня, – произнес он со снисходительной улыбкой, – вы бы так не говорили. Поэтому я предпочитаю называть себя реалистом.

Хм, возможно, он был отчасти прав. Ведь собирается же он потратить деньги на покупку матери своему еще не родившемуся ребенку. И раз ему удалось это сделать, почему он должен думать иначе?

Шеннон почувствовала жалость к этому человеку, чья жизнь была такой пустой и бессмысленной, что он даже не верил в любовь. А уж Шеннон знала, насколько всесильной и исцеляющей может быть любовь. Любая: любовь между родными, между друзьями, между мужчиной и женщиной…

Да, видимо, Берк никогда не любил, но Шеннон почему-то подозревала, что все его выдуманные теории разлетятся в прах, когда он возьмет на руки крошечное беззащитное создание – собственного ребенка. И в этот день (конечно, если это не случится раньше) он откроет для себя силу подлинной любви – любви, которую не купишь.

– Ну что ж, давайте отложим разговор о чувствах и обратимся к вещам более банальным – денежному вопросу. Ведь для поддержания крепкого здоровья вам потребуются деньги.

От неожиданности Шеннон поперхнулась. Потом она отложила вилку в сторону.

– Значит, вы приняли решение?

– Я принял решение сразу же, как только вы вошли в мой офис. Вы именно та женщина, которая станет лучшей суррогатной матерью для моего малыша. Поздравляю, мамочка!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Прошло несколько недель с тех пор, как Берк принял решение, что именно Шеннон станет матерью его будущего ребенка. Она видела его за это время всего несколько раз, да и то их встречи были краткими. Хотя его секретарь не раз звонила, чтобы в очередной раз пригласить девушку на обед с мистером Бишопом.

Но Шеннон отклоняла все приглашения и радовалась, что он не звонит сам.

Она не хотела проводить с ним больше времени, чем это требовалось по контракту. Для нее и без того решение стать суррогатной матерью было очень ответственным шагом. Шеннон прекрасно понимала, что ей придется тяжело, когда настанет время расстаться с ребенком, которого она будет носить под сердцем целых девять месяцев. Но решение принято, и назад дороги нет.