Оливия Гейтс - Танцующая под дождем

Ознакомительный фрагмент

Марам кивнула, получая от разговора все больше удовольствия:

— Не сомневаюсь, такие имена отлично пойдут для главных героев романа в стиле фэнтези или видеоигры.

— Эти имена гораздо лучше тех, что были у нас до этого времени. Тебя будут называть не принцесса-полукровка, а Грешная Блондинка, а я сменю имя Чокнутый Принц на Чокнутый Мерзавец. Мы заработаем миллионы!

Она схватила прядь волос и продемонстрировала ее Амджаду:

— Я не блондинка, Ваше Ужасное Высочество!

— Это технические детали, Ваша Преподобная Подлость.

Она шире растянула губы в улыбке и заметила: сновавшие вокруг люди разошлись, чтобы не мешать их перебранке.

— А где же… — небрежно спросил Амджад, назвав отца Марам именем, которое по-арабски означало «извиняющийся принц», а по-английски — «осел». — Не смог проснуться после ночной игры в пасьянс?

Она снова рассмеялась:

— Он не сможет приехать.

— Его не будет на скачках? — Странно, но Амджад говорил раздраженнее, чем следовало.

— Недавно у отца была пневмония, и врачи опасаются рецидивов из-за неблагоприятных погодных условий. — Она ласково улыбнулась. — Но разве ты не счастлив? Ведь он прислал меня вместо себя!

Амджад презрительно скривил красивые губы:

— Такое ощущение, что мне преподнесли сразу несколько неожиданно-неприятных сюрпризов.

Почувствовав облегчение оттого, что он снова язвит, Марам усмехнулась:

— О, мне нравится твоя откровенность.

— Уверяю тебя, что, когда я буду говорить действительно откровенно, тебе не понравится.

— А ты попробуй, принц Абрад!

В ответ на «самый холодный принц» зрачки Амджада расширились до такой степени, что почти закрыли радужную оболочку.

— Ты этого не переживешь, принцесса Калам, — ответил он, что по-арабски означало «принцесса-болтунья».

Она ахнула и поборола желание схватить его за копну иссиня-черных волос и заставить замолчать.

Марам разочарованно вздохнула:

— Не дождешься, потому что я из мрамора, и твое жало в меня не проникает.

Его изумрудные глаза сверкнули.

— Твоя тактика отменно действует на мужчин. — Он покачал головой. — Мне очень стыдно за принадлежность к мужскому полу.

— Не хами мне, Амджад, — предупредила она, поборов очередное желание ущипнуть его за скульптурно-красивые щеки.

— Ма-а-ам! — Амджад прикинулся рассерженным маленьким мальчиком. — Меня назвали хамом. Но ты не переживай, еще никто не умер от моего хамства. Пока еще.

В ответ Марам показала ему язык.

Амджад опешил, и она воспользовалась его замешательством:

— Ты восхитителен, когда хамишь! Но я, в отличие от тебя, не могу долго находиться под палящим солнцем.

Он повел мощным плечом:

— В четырех шагах от тебя шатер с кондиционером. Тебе нужно всего лишь сделать несколько шагов — и окажешься в прохладе.

Она выгнула бровь:

— Хорошо, давай попробуем снова. Ты будешь изображать радушного хозяина?

— Что?! Ждешь, когда я перенесу тебя через порог?

— Это меньшее, что ты можешь сделать. Я проехала двести миль на машине, а до этого час летела на самолете.

— Во-первых, я не радушный хозяин. Во-вторых, не люблю незваных гостей.

— Не дай бог, кто-нибудь увидит акт твоего рыцарства, да?

— Угадала.

Она улыбнулась:

— Ну, думаю, сделать самостоятельно еще четыре шага я смогу.

С этими словами она прошла мимо него и шагнула в роскошный шатер, где царили полумрак и прохлада.

Обернувшись, она увидела — Амджад стоит у закрытого входа, засунув большие пальцы рук в брючные петли для ремня.

Марам вздрогнула, но не от прохлады.

— Кстати, никакой тактики у меня нет. — Она не могла не оспорить одно из его предыдущих утверждений.

Выражение его лица осталось неизменным.

— Тактика у тебя есть. Она уникальная, поэтому опасная.

— А зачем мне тактика, если она не работает с тем, кто мне интересен? Она не действует на тебя.

В ответ на ее откровенность Амджад скривился:

— Ты мне совсем не интересна.

Она энергично кивнула:

— У тебя на то есть причина.

Он насмешливо поднял бровь:

— Ах как мило с твоей стороны! Ты сама все понимаешь! Так лучше, не правда ли? Но ты ведь не думаешь, что я буду держаться за свой «комплекс» и из-за преступления одной женщины винить весь женский пол, да?

Она шагнула в его сторону:

— Нет. Ты слишком… щепетильный, чтобы из-за вины одной женщины жестоко относиться ко всем женщинам в целом.

— Проблема в том, что я встречал только тех женщин, которые укрепили мое «жестокое отношение» к ним. Нельзя сказать, что они были хладнокровными преступницами. Но все были крайне корыстными и жаждали власти.

— Ты хочешь сказать, что помимо меня существуют женщины, которые отважились к тебе приблизиться?

— Да, некоторые, которым вскружили голову мой статус и мое богатство, все-таки отважились. Но они недолго были со мной рядом. Инстинкт самосохранения заставил их забыть об алчности.

— Но разве одно исключение из правил не говорит о том, что теория неверна?

Он грубо рассмеялся:

— Ты считаешь себя исключением из правил?

Марам улыбнулась, глядя ему в глаза, при этом оставаясь равнодушной к его насмешкам.

— Меня не интересует ни статус мужчины, ни его богатство.

— И это говорит женщина, которая сначала была замужем за наследным принцем, а потом — за наследником судоходной империи! Первого мужа она убила, а второго бросила — после того, как он разорился.

Ее улыбка дрогнула.

— Мы продолжаем друг друга оскорблять?

— Я констатирую факты.

Подняв брови, Марам ответила:

— Ты считаешь, твои обвинения справедливы? Считаешь, это я убила дядю Зияда и разорила Брэда? Ты прилетел с планеты Паранойя?

Он демонстративно положил руку на левое плечо и якобы с раскаянием произнес:

— Приношу свои извинения. Ты не имела ничего общего ни с убийством принца, ни с гибелью судоходной компании. Оба мужчины оказались настолько глупы, что женились на тебе и спровоцировали собственную погибель. Первый твой муж был старше твоего отца и старался угождать сексуальным потребностям невесты. Второй твой муж едва успел отвыкнуть от подгузников, когда погубил свое будущее. И это всего лишь для того, чтобы удовлетворить желания соблазнительницы, которая была на сто лет его старше.

Марам открыла рот, затем сомкнула губы, потом опять открыла рот и рассмеялась:

— О боже, ты неподражаем! Ты хотя бы задумываешься о том, что говоришь, или просто открываешь ротик и слова сами оттуда выскакивают?