Линн Грэхем - Страсть сжигает все преграды

— Dio… Чуть не забыл. — Он потянулся к пиджаку и достал знакомую маленькую коробочку. Одной рукой открыл ее и извлек на свет крохотную таблетку. — У медицинской науки есть свои преимущества. Я подумал об этом во время обеда и теперь готов на компромисс…

В изумлении Эшли открыла рот. Он опустил в него таблетку, и она автоматически проглотила.

— Но ты…

— Нам не обязательно, чтобы это случилось слишком скоро. Удача может отодвинуть другие удовольствия, которые в данный момент, по крайней мере для меня, — уточнил он, — более важны.

Странный укол боли окрасил ее облегчение оттого, что он передумал использовать ее лишь с одной целью. Яснее он не сумел бы сказать, что для него беременность — сексуальный поворотный пункт или, пожалуй, финальный акт шарады, в которой он заставил ее участвовать.

— Ты довольна? — спросил он.

— Экстатически… Но ты хочешь всего, что я могу дать тебе в ответ, — натянуто прошептала она, понимая, что его снисходительность тоже имеет свою цену.

Искушающая рука обхватила грудь, и глаза Эшли невольно закрылись, по телу прокатилась жаркая волна предвкушения.

— И это невероятная щедрость, правда? — хрипло проговорил он. — Учитывая, что я мог бы взять, не спрашивая.

Другая рука нежно поглаживала светлевшие в темноте бедра, и при каждом движении все ее чувства совершали гигантские прыжки. Руки вцепились в края кровати, так невыносим был соблазн коснуться, обнять его.

Мягко засмеявшись, он распахнул полы халата и наклонил темную голову к ее животу. И уже через мгновение рот вбирал в себя ответы ее податливой плоти.

— Я собираюсь свести тебя с ума, — пообещал Вито.

Он, словно куклу, поудобнее устроил ее на кровати. Эшли столкнулась взглядом с ненасытным голодом, сверкавшим в мужских глазах, оценивающих ее молочное тело, ощупывающих грудь и скользящих по изгибам ее бедер. И она снова вспыхнула. Эшли подняла на него глаза и быстро задышала. Ее почти агонизирующий взгляд про-скользил по широким плечам, спустился к жестким завиткам волос на груди с прекрасно развитой мускулатурой и ниже, к плоскому и твердому животу. И потом она крепко закрыла глаза.

Он обхватил губами розовый бутон соска и начал дразнить его зубами. У нее вырвался сдавленный стон. Она почувствовала, как откуда-то из глубины живота поднималось эротическое желание, будто повернули ключ в невидимом замке. Он склонился над ней, языком раздвинул податливые губы и ворвался в рот, наслаждаясь ответом, который она не смогла сдержать. От возбуждения ее трясло, кидало то в жар, то в холод. Это случилось так быстро, что она не в силах была контролировать себя.

Его ловкие руки перемещались по телу, то твердые, то нежные, и всегда, всегда на один мучительный шаг позади того места, которое жаждало их прикосновения. Эшли не могла лежать спокойно, потому что Вито медленно и неотвратимо покрывал ласками все ее трепещущее тело. И жестокие языки пламени пожирали ее, когда его пальцы играли с влажными золотистыми завитками, венчающими низ живота. Она стонала, выкрикивала его имя и жадно хватала ртом воздух.

И затем он сделал то, что она никогда раньше не позволяла ему делать. Невыносимо интимное и такое волнующее, что она полностью растворилась в наслаждении. Раздвинув сжатые бедра, он погрузился ртом в ее секретное место. Лавины примитивного, дикого чувства волна за волной накрывали ее, и взрыв наслаждения, будто землетрясение, раскалывал ее на части. И потом наступил пик страсти…

— Ты моя. Абсолютно, непререкаемо моя. Эшли не совсем понимала, вернулось к ней сознание или нет. Она остановила взгляд на Вито, а он, стоя на коленях у ее ног, с триумфом наблюдал за ней. Крепкие руки обхватили бедра, и он подтянул ее к себе. Она не сопротивлялась. И он вошел в нее властно и глубоко. От его дикого ритма сердце у нее застучало, словно в безумной гонке. Кожа, скользкая и влажная, восхитительно терлась об него. И вдруг совершенно неправдоподобно лихорадка желания снова вспыхнула в ней, пальцы царапали атласную влажную кожу у него на спине. И в этот момент, точно удар током, наслаждение пронзило ее.

Прошло очень много времени, прежде чем он освободил ее от тяжести своего тела. Но ей и не хотелось, чтобы он двигался. Ей хотелось, чтобы он навсегда остался там, где был. Эшли чувствовала себя великолепно и в глубине своего затуманенного сознания понимала, что это чувство вряд ли будет долго продолжаться.

Он перекатился на спину и несколько коротких мгновений лежал, отдыхая, на другой стороне кровати. Эшли уперлась подбородком в ладонь, а локтем в подушку и неосмотрительно взглянула на него. Не говоря ни слова, он соскочил с кровати и схватил халат.

Эшли не могла поверить, что после пережитого он просто так уйдет. И она позволила ему дойти до двери, прежде чем выговорила:

— Простите, сэр. Я разочаровала вас?

— Это не смешно. — Он повернулся, и взгляд словно кинжалом пронзил ее.

Эшли вытаращила глаза, чтобы удержать обжигающие слезы, и выдавила еще несколько слов:

— Я и не предполагала смешить тебя. Но ведь не мне говорить мужчине с таким опытом, как у тебя, что для подобных случаев есть определенная форма…

— И ты прекрасно все изучила… — Ноздри раздулись от отвращения. — Сколько других перебывало в твоей постели?

Эшли побледнела. Гордость требовала: не позволяй ему так обращаться с собой. Он говорил, что она его жена. Муж не поступает так. Получив то, что хочет, он не уходит спать в другое место, не обронив ни слова.

— Скажи мне, — настаивал он. — Я хочу знать.

— Не думаю, что сейчас подходящее время, — пробормотала она, глотая унизительные рыдания, клокотавшие в горле.

— У меня разыгралось любопытство, — прошипел он.

— Я не позволю тебе так обращаться со мной. Ты говорил… Ты говорил, что прошлое осталось в прошлом…

— Как, черт возьми, оно может остаться в прошлом, если всякий раз, как я касаюсь тебя, оно вновь оживает? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Думаешь, мне приятно это чувство? Думаешь, я радуюсь, когда унижаюсь до таких позорных и низких вопросов?

— Чего ты хочешь? Список имен, мест и дат? М-м-может быть, ты хочешь, чтобы я проставила в этом списке против имен очки и баллы? — запинаясь, спросила она, от отвращения едва сдерживая тошноту.

Сердитый румянец будто смыло с его лица.

— А как же насчет доверия? Ты вроде бы говорил, что я могу доверять тебе, — продолжала Эшли. — Но сам ты никогда мне не доверял. — Она заставила себя посмотреть прямо ему в глаза. — И знаешь почему? Я сделала колоссальную ошибку — я была, как ты называл меня, потрясающе импульсивной. И как я это называю, потрясающе глупой. Я легла с тобой в постель в первую же ночь, как мы встретились. А ты со своей средневековой моралью не можешь мне этого простить. Мол, приличная женщина так не поступит. Для тебя не имело значения, что ты мой первый мужчина. Ты ждал, что я найду себе кого-нибудь еще. И не думай, будто я этого не знаю!