Няня-невеста для дочки магната - Марго Лаванда

в домик Амира. Даже если бы он позвал. Не могла так поступить с Ангелиной. Я и так весь день чувствовала вину перед ней, за то что оставила ее прошлой ночью и девочка это заметила. Ей было не по себе, даже страшно. Но моя храбрая крошка даже не упрекнула меня в этом!

Поэтому, я просто не выхожу из комнаты, даже после того как Лина уснула. Не хочу подвергать себя искушению.

Передо мной лежит открытая книга, модный детектив, но буквы не складываются в слова. Мысли упрямо возвращаются к Амиру.

Вздрагиваю, услышав скрип двери.

Сердце тут же забилось быстрее.

Амир остановился на пороге. В его взгляде так много всего, что мне становится трудно дышать.

– Давно она уснула? – спрашивает, глядя на дочку, и в его глазах светится нежность.

– Как только дочитали ее любимую сказку, – отвечаю, не удержавшись от улыбки.

– Я тебя ждал в саду, – проходит в комнату.

– Мне сегодня нездоровится, – торопливо встаю с кровати, стараясь скрыть волнение.

– Ладно, хорошо, – кивает Амир после паузы. – Тогда я пойду. Только… один поцелуй.

Он приблизился, и я мгновенно вспыхнула, будто вся кровь кинулась к лицу. В его тепле было опасное, притягательное, слишком живое.

– Пожалуйста, не надо, только не здесь, – прошептала, но голос предательски дрогнул, ведь я уже таяла от его близости.

– Хорошо, – его ладонь скользнула по моим волосам, едва касаясь, словно боясь спугнуть.

Прикрываю глаза, это легкое прикосновение для меня сильнее любого поцелуя.

Амир берет мое лицо в ладони, и смущение просто рассыпается пеплом, когда его губы накрывают мои. Поцелуй горячий, требовательный. У меня кружится голова,я снова падаю в ту пропасть, в которую уже однажды шагнула с ним. Он чуть прикусывает мои губы, так осторожно, будто боится сломать, и от этой нежности у меня перехватывает дыхание.

Отвечаю жадно, отчаянно, чувствуя, как внутри вспыхивает желание, слишком знакомое после прошлой ночи. Его губы такие твердые, жадные, щетина обжигает мою кожу приятным покалыванием. Это сводит с ума. Вокруг все кажется до безобразия правильным: рассветное сияние на его коже, то, как он улыбается глазами, даже когда губы заняты моими, и как его руки бережно держат меня, словно я самое хрупкое сокровище.

– И только попробуй уснуть после этого, – его голос звучит низко, сдержанно.

– Если усну, это будет ужасный удар по твоему мужскому самолюбию? – пытаюсь пошутить, хотя внутри все дрожит от страсти.

Он усмехается тихо, почти беззвучно, и еще раз касается моих губ. Я уже готова забыть обо всем – о страхе, о последствиях, но он медленно отстраняется. Его ладони еще на моем лице, и все же в следующую секунду их тепло исчезает.

– Спокойной ночи, мучительница.

Амир поворачивается к двери, у меня все внутри обрывается. Кажется, еще миг – и я позову его обратно. Но я не могу. Я только смотрю ему вслед, слушая, как замирают шаги, и понимаю: я уже слишком глубоко влюблена в него.

Разумеется, эго Юсупова может быть спокойно – уснуть у меня не получается. Я ворочаюсь как веретено, словно кто-то запустил во мне пружину. В груди ноет, мысли бегают по кругу. Сколько ни закрываю глаза, передо мной все равно стоит Амир. Его взгляд, его руки, его поцелуи. И то, как он ушел, оставив меня на грани безумия.

Больше всего меня мучает ложь между нами. Не могу больше жить в этом кошмаре. Я должна сказать ему правду. Должна признаться, что я – самозванка. Что все это время играла роль няни, которой на самом деле не являюсь. Я не знаю как отреагирует Амир. Ничего хорошего он мне точно по этому поводу не скажет. Но молчать больше нельзя. Он имеет право знать. Должен быть в курсе. А я буду надеяться на его великодушие.

От этих мыслей становится тошно. Сворачиваюсь клубочком под одеялом, и все равно не нахожу покоя. Засыпаю только под утро, когда за окном начинает светать.

Меня будит звонкий голосок Лины:

– Кристина! Ты так много спишь здесь! Пропустишь все на свете!

Разлепляю глаза. Чувствую себя так, будто всю ночь разгружала вагоны. Голова тяжелая, тело ломит, душа разодрана на куски.

– Прости, малышка, – с трудом улыбаюсь, садясь на постели. – Я, наверное, слишком устала.

Она важно заявляет:

– Зато ты никуда не уходила. Я за тобой следила!

Я краснею. Сердце ухает от паники: могла ли Лина увидеть нас? Мой поцелуй с ее отцом?

Эльф подбирается ближе, заглядывает мне в лицо. Я пытаюсь держаться спокойно, но внутри все дрожит, как в лихорадке.

– Доброе утро, – шепчу, стараясь улыбнуться.

**

Мы с Линой спускаемся на кухню. Оттуда доносятся веселые голоса – все уже завтракают. Стоит нам появиться, как разговоры на секунду замирают, а потом гости радостно приветствуют нас.

– Доброе утро! – в один голос звучит за столом.

Лина радостно машет ручкой и тянется к свободному месту, словно маленькая хозяйка. Я улыбаюсь в ответ, но эта улыбка натянутая, мне не по себе.

Амир сидит во главе стола. На фоне общей оживленности он выглядит мрачным и напряженным, будто его мысли далеко отсюда. Я не смогу выдать это никому, кроме себя – но стоит мне встретить его взгляд, как в груди будто взрывается фейерверк. Сердце колотится, дыхание сбивается.

Продолжаю мысленно репетировать свою исповедь:

«Амир, мне нужно признаться… Я не та, за кого себя выдавала. Я не няня».

Но каждое заготовленное слово застревает в горле, превращается в немой ком.

Он встает, проходит мимо меня, и я чувствую, как рядом с ним воздух становится тяжелее. Стоит только его плечу скользнуть в полуметре от моего, и все тело отзывается дрожью. Я кусаю губу, чтобы хоть как-то унять этот вихрь.

Стараюсь сосредоточиться на тарелке перед собой, на улыбке Лины, на шумном разговоре гостей, но все бесполезно. Все внимание – только на нем.

И все равно – я должна. Должна сказать ему правду, пока не поздно.

Ближе к вечеру, когда я уже решилась, что подойду и попрошу о разговоре наедине, скажу наконец Амиру всю правду, зазвонил его телефон.

– Хорошо, я уже понял, что без этого не получится. Да, я вылечу ближайшим рейсом. Радмила уже заказывает билет, – говорит