Тереза Саутвик - Несговорчивая жена принца

– Не могу.

– Чушь.

Кардал встал и начал мерить шагами кабинет.

– Это значило бы искушать судьбу. В последний раз, сказав эти слова женщине, я ее потерял.

– И снова потеряешь, если их не скажешь. – Малик тоже поднялся и направился к выходу, но на полпути задержался и обернулся к Кардалу. – На сей раз потеря будет непростительной, потому что в твоей власти было ее не допустить.

Кардал ощутил, как воздух вырвался из его легких, словно Малик размахнулся и со всей силы стукнул его кулаком в живот. Все это время он пытался контролировать свои чувства, потому что только над ними у негой была власть. Но с Джессикой власть оказалось утраченной. Она заставила его чувствовать снова, заставила влюбиться в нее.

Ему хотелось верить, что правда открылась ему не слишком поздно.

Возбуждение несло Джессику по бальной зале дворца в потоке мужчин в смокингах и женщин в вечерних платьях. Сама она была наряжена в длинное, до пола, черного атласа платье. Дедушка и бабушка нашли ее очаровательной. Они тоже были где-то здесь. Должно быть, пошли засвидетельствовать свое почтение королю и королеве Бхакара.

Когда Кардал позвонил и пригласил Джессику присутствовать на сегодняшнем балу, последнем, видимо, из тех, на которых ей придется побывать, она не смогла отказать. Любовь не отпускала ее так легко.

Как глупо, что когда-то ей казалось достаточным услышать, что она небезразлична ему. В последнее их свидание он произнес именно эти слова, но выяснилось, что Джессике этого мало, ей нужны фейерверки и звездное сияние.

Она стояла в дверях, когда королевская семья заняла свои места на возвышении. Король произнес речь, сказав, что мир меняется и Бхакару нужны энергия и молодость, способные вывести страну в широкий мир. Он вскоре собирается отойти в сторону, позволив принцу Малику занять трон, взяв в качестве советника своего брата принца Кардала.

От одного звука его имени сердце Джессики забилось чаще. Как же ей будет его не хватать! И не только его. Ей будет не хватать страны, людей, семьи. Изнанкой их знакомства оказалась необходимость прощаться…

Тем временем к микрофону подошел Кардал. Он осунулся, его глаза даже издалека показались ей воспаленными. Словно специальным радаром, он мгновенно отыскал ее в толпе народа и улыбнулся так, что она ощутила слабость в коленях.

– Добрый вечер. Мои родители, мой брат и я благодарим вас за то, что пришли сегодня. – Он посмотрел на отца, они обменялись улыбками. – Некто, чьим мнением я очень дорожу, недавно указал мне на то, что я сильно пренебрегаю самыми драгоценными национальными ресурсами. Сегодня этому будет положен конец. Король одобрил мое предложение вложить крупную сумму денег на цели образования детей Бхакара. Я лично прослежу за распределением этих средств. Но разговоры стоят дешево. Главное – действовать. Если я не выполню своих обещаний, то прошу жителей страны целиком возложить ответственность на меня. – Когда стихли аплодисменты, он продолжил: – Сегодня мы собрались праздновать. Страна наша славится давними и прочными традициями. Одна из них – произносить речи, но на сегодня я заканчиваю. От имени короля, королевы и наследного принца желаю вам хорошо повеселиться.

Изумление приковало Джессику к месту. Кардал говорил о ней. Он уважает ее. Об этом Кардал говорил ей и раньше, но сегодня признался публично. И он прав. Поступки лучше всяких слов. То, о чем он заявил в своей речи, доказывает, что ему не все равно, а она не удостаивала его признания вниманием.

Подняв голову, Джессика увидела, что он направляется к ней, прокладывая путь сквозь толпу. Первым ее побуждением было убежать. Именно поэтому она осталась стоять на месте и улыбнулась, когда он наконец оказался перед ней.

– Привет.

– Ты пришла.

– Пришла. И вижу, ты убедил отца выделить деньги на детей.

– Мы с королем пришли к неожиданному и приятному взаимопониманию, – улыбнулся Кардал. – После длительных препирательств он согласился с мудростью вложения средств в молодежь Бхакара.

– Я так рада, Кардал.

Его улыбка исчезла, призвав себе на смену упрямую сосредоточенность.

– Мне надо поговорить с тобой наедине.

Может ли она отказать? Ничего она так не желает, как побыть с ним наедине – пусть даже в последний раз. В особенности если в последний раз.

Кардал взял ее за руку, и они выскользнули в коридор. Сразу за дверью поджидала группа репортеров, словно акулы, почуявшие кровь в воде и горящие нетерпением вцепиться в жертву. Кардал обнял Джессику за талию, и под градом вопросов они продолжали идти дальше.

– Ходят слухи, что ваш брак распадается. Не желаете ли прокомментировать?

– Ваше высочество, мы слышали вашу речь. Это ваша жена уговорила вас вложить деньги в детей?

– Она социальный работник в Соединенных Штатах, верно? Вы подтверждаете, что она выросла в детском доме?

– Правда ли, что ее мать умерла от алкоголизма?

Кардал обернулся к ним, от гнева лицо его окаменело.

– Моя жена обладает сердцем большим, чем у всех других известных мне женщин. Ей действительно пришлось многое пережить. Но без этого ее душа, возможно, не могла бы соперничать красотой с телом.

Ему немедленно сунули микрофон.

– Не желаете ли дать комментарии относительно состояния вашего брака?

– Моя жена заставила меня задуматься о многом. Благодаря ей я отказался от эгоистичного образа жизни, который вел раньше. Она заставила меня захотеть стать лучшим человеком. Средства массовой информации потребуются мне, чтобы довести сведения о своей работе до детей, ради которых она делается. Но и только. Я больше не потерплю вмешательства в мою личную жизнь. Я достаточно ясно выразился?

Джессика онемела вместе с репортерами. Прежде чем они успели опомниться, Кардал подхватил ее под руку и увлек по коридору к лифтам. Они спустились вниз и наконец оказались в дворцовом саду, там, где Кардал впервые ее поцеловал. Подсветка и буйная растительность сделали тогда его поцелуй волшебным, еще более волшебным казался он в воспоминаниях.

При мысли покинуть все, что стало ей так дорого, Джессику охватила печаль. Кардал указал на кованую скамью.

– Давай сядем?

– Хорошо.

Говорить ей было трудно. Уйти по-тихому не удастся. Пресса раскопала ее прошлое, выставила его всем напоказ. Но в который раз Кардал оказался рядом, вступился за нее. То, что он сказал… Еще важнее то, что он собирается сделать. Внезапно чаша переполнилась. В уголке ее глаза блеснула слеза. Вторая. И еще одна.

– Джессика, – он попытался стереть их с ее щеки, – журналисты больше не потревожат тебя. Я не позволю.

– Я плачу не потому.