Барбара Ханней - В сердце Австралии

У этого нежного поцелуя был соленый вкус слез, и он выразил все лучше, чем слова.

Сейчас они не спешили. Они наслаждались каждым мгновением, каждым прикосновением. Их поцелуй становился все глубже и требовательнее, а их ласки — смелее и лихорадочнее.

Наконец, сгорая от возбуждения, Берн расстегнул молнию на платье Фионы, и оно упало к ее ногам. В его глазах она увидела неприкрытое желание, когда он смотрел на нее. Через секунду она опять была у него в объятиях. Не прерывая поцелуя, они срывали друг с друга остатки одежды.

— Да, насчет твоих больных мышц… — прошептал он.

— А что с ними?

Прежде чем ответить ей, Берн поднял ее на руки и отнес к кровати.

— Тебе может понадобиться еще один массаж, — сказал он, осторожно опуская ее.

Берн медленно провел руками по ее бедрам, оставляя горячий след там, где он дотрагивался до нее.

— Я уверена, что он мне просто необходим, — хрипло сказала Фиона, тая от его ласк. — У меня все болит, Берн. Все.

Ночью Фиона проснулась и осторожно выскользнула из-под руки Берна, чтобы не разбудить его. Она не хотела уходить, но чувствовала, что должна сделать это. Как только ноги Фионы коснулись пола, Берн схватил девушку за запястье.

— Ты ведь не собиралась сбежать, не так ли?

— Я хотела вернуться в свою комнату.

— Зачем?

Она посмотрела на него, и ее сердце заколотилось.

— Я не хочу, чтобы Райли обнаружила меня здесь утром.

Он нежно потянул ее за руку.

— Я хочу, чтобы ты осталась, Фиона.

— Но…

— Не волнуйся, — прошептал он. — Я всегда встаю раньше Райли. Она не придет сюда.

Его пальцы соблазнительно скользили по коже девушки, заставляя ее вздрагивать от удовольствия.

— Останься, — продолжал убеждать Берн, проводя рукой по ее бедру.

Ему было невозможно отказать. Фиона с радостью вернулась в его объятия. Она никогда не чувствовала себя такой счастливой, такой полной жизни. Она знала, что находится именно там, где должна быть. Здесь ее место. В этом доме, в этой комнате, в постели этого мужчины.

Они еще спали, когда на рассвете зазвонил телефон на прикроватном столике. Берн поднял трубку после второго звонка.

Он откинулся на подушку и медленно пропустил между пальцев прядь волос Фионы.

— «Кулару», — сказал он в трубку.

Вдруг Фиона почувствовала, как он напрягся.

— Хорошо, — сказал он. — Сейчас позову ее.

О господи! Это касается ее. В такой ранний час это могло быть только что-то плохое.

Она резко выпрямилась, пристально глядя на Берна.

Прикрыв трубку, он прошептал:

— Это тебя.

Она лихорадочно пыталась сообразить, что могло случиться.

— Кто это? — тихо спросила она.

Но Берн просто передал ей трубку.

Ее сердце бешено колотилось, когда она сказала:

— Алло, это Фиона.

— Фиона? — это была Саманта, ее секретарь. — Боюсь, у меня плохие новости. У Рекса случился инсульт. Это произошло ночью.

— Инсульт? Какой ужас! Где он? Как он себя чувствует сейчас?

— Он в больнице. Я еще не знаю подробностей. Его жена была в ужасном состоянии, когда позвонила мне. Не думаю, что он уже пришел в сознание.

— Господи, Сэм, какой кошмар!

— Извини, что позвонила так рано. Но я знала, что ты захочешь все организовать как можно быстрее.

— Организовать?

— Заказать билет на самолет и прилететь сюда, как только сможешь.

— Ах, да. Конечно.

Она посмотрела на Берна. Он сидел на краю кровати, его тело было напряжено, как будто он был готов в любую минуту сорваться с места.

— Думаю, что ты сможешь полететь на самолете компании, — сказала Сэм.

Этот самолет мог быть здесь через два часа. Так скоро…

Фиона прижала руку к губам. Ей была невыносима мысль, что она уедет отсюда. От Берна.

— Фиона?

— Да, — быстро сказала она. — Это будет самым лучшим решением. Самолет может приземлиться в маленьком аэропорту в Гандаварре. Я уже пользовалась им раньше.

— Я перезвоню тебе, когда что-либо прояснится.

— Спасибо, Сэм.

Когда Фиона вернула трубку Берну, ей хотелось плакать.

— У Рекса случился инсульт, — объяснила она. — Как я поняла — тяжелейший.

Он мрачно кивнул.

— Мне придется вернуться в Сидней.

— Конечно.

Берн сказал это таким спокойным голосом, что Фионе пришлось приложить усилие, чтобы не разрыдаться. Казалось, ему вообще безразлично, что она уезжает.

— Я не знаю, сколько там пробуду.

Берн нахмурился.

— Как ты можешь так говорить? Ты не простой сотрудник. Ты — партнер в фирме. Тебе придется взять бразды управления компанией в свои руки.

— Да, но я думала…

Но Берн уже встал с кровати и натягивал джинсы.

С замирающим сердцем Фиона попыталась объяснить.

— Я… я хотела сказать, что буду скучать по тебе, — произнесла она, но получилось неубедительно.

— Надеюсь, твой партнер поправится, — сказал он. — Постарайся не думать обо мне.

— Как я смогу не думать о тебе? Как ты вообще мог такое сказать?

Фиона глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она вдруг осознала, что сидит в постели обнаженная, а Берн стоит рядом. Полностью одетый.

— Ты же не думаешь, что я просто уеду и забуду о тебе? Или это именно то, чего ты хочешь?

На какую-то секунду Фиона увидела борьбу в его глазах. Сожаление и отчаяние. Но все прошло так быстро. Она даже не была уверена, что это не было плодом ее воображения.

Берн пожал плечами и отвел взгляд.

— Я всегда знал, что ты вернешься в город. Это был только вопрос времени. Что ж, это случилось. Конечно, быстрее, чем нам бы этого хотелось, и при печальных обстоятельствах. Но, возможно, все к лучшему.

— Как это может быть к лучшему?

Он покачал головой, как будто ответ был очевиден.

Не в силах выносить его холодный взгляд, Фиона опустила голову и натянула на себя простыню.

— Пойду поставлю чайник, — сказал он.

— К черту чайник! — закричала Фиона. — Я хочу поговорить о нас.

— Тихо. Ты же не хочешь разбудить Райли.

Прошлой ночью она была так счастлива. Она убедила себя, что Берн испытывает к ней какие-то чувства. Она мечтала выйти за него замуж, готова была пожертвовать всем ради него.

Теперь Фиона ругала себя за самоуверенность.

В своих чувствах она не сомневалась. Она любила этого мужчину и хотела сказать ему об этом прямо сейчас. Но он так отстраненно смотрел на нее, что слова застряли у нее в горле.

— Завари чай, если хочешь, — она знала, что ее слова прозвучали грубо, но ничего не могла с этим поделать. — Мне надо принять душ.