Джейн Харри - В западне

— И что же Уилл?

— Он сделал мне предложение, я его приняла. Где-то месяца два было очень хорошо. Мы часто встречались, ходили в театр, в рестораны… Казалось, он любит то же, что и я, даже в искусстве. Мы часто беседовали о живописцах эпохи Возрождении, о прерафаэлитах… Потом я догадалась, что Сара рассказала ему обо всем, что я люблю, а Уилл ловко подстраивался.

Рука Париса, лежащая на плече девушки, была тяжела, как каменная.

— Дальше.

— А дальше мы ходили вместе по выставкам, по театрам… Но мы не были любовниками. Я считала, что с этим нужно подождать до свадьбы. Наверное, это влияние бабушки, но я всегда отличалась некоторой старомодностью. И когда до свадьбы оставалось недели две, я заночевала на квартире Уилла, и он потребовал, чтобы мы занялись любовью. Сказал, что незачем ждать и так все решено, а это поможет нам лучше узнать друг друга… Что это несовременно — отказывать жениху, что нельзя быть такой трусихой…

— И ты согласилась?

— Да… — Шери почувствовала, как в горле снова поднимается горький комок. — Я ведь любила его… то есть мне так казалось. А Уилл говорил, что это такая мелочь и можно сделать ему маленький подарок. Я согласилась, но я не знала, что это окажется настолько… неприятно. Он раздел меня и принялся тискать моя грудь. Я попросила его остановиться, сказала, что мне больно. И тогда…

— Что же тогда? — Голос Париса был странен, просто-таки преисполнен ледяного холода.

— Тогда Уилл попытался принудить меня. Он был большой и сильный мужчина. Я начала вырываться… Но Уилл стал заламывать мне руки. Я закричала, что, если он не прекратит, позову полицию, расскажу деду, сделаю все, что угодно… Уилл отпустил меня, но был ужасно зол. Он стоял голый, тяжело дышал и говорил… разные ужасные вещи. Что я фригидна, что заниматься со мной любовью — все равно что с вешалкой, что я никогда не смогу удовлетворить ни одного мужчину…

Шери услышала нечто вроде сдавленного рычания и посмотрела Парису в лицо. Он сидел белый как полотно, закусив нижнюю губу. В ответ на ее взгляд коротко кивнул: продолжай.

— Я быстро оделась, схватила сумочку и ушла. Была глубокая ночь, но я не могла оставаться в его квартире. Не могла больше видеть этого человека. Мне удалось поймать такси, но тут Уилл выскочил на балкон в одном халате и крикнул, чтобы я не глупила и вернулась. Что кроме него я не найду идиота, готового жениться на ледышке вроде меня, даже за все мои денежки. Я зажала уши и вскочила в такси… Но все равно запомнила его слова. Очень хорошо запомнила.

Помолвка была расторгнута, но я никому не объяснила почему. А дедушка сказала, что передумала. Уилл несколько раз звонил мне: то просил прощения, то ругал меня на все лады. Последний его звонок был просто насмешкой: он умолял меня прийти и попробовать еще раз, убеждал, что тогда просто потерял голову, а на этот раз он постарается, чтобы мне было хорошо.

— Он лгал, Шери, — заверил ее Парис. — Тебе не было бы хорошо с этим человеком.

— Я и не пришла. Сказала ему, что, если он позвонит мне еще раз, заявлю в полицию, что меня преследуют. Больше он не появлялся на моем пути… А всем друзьям я объяснила, что мы не сошлись характерами. Не говорить же, как оно случилось на самом деле. Это слишком больно.

В спальне повисло тяжелое молчание. Шери сидела, низко опустив голову, и светлые волосы скрывали ее лицо.

Неожиданно Парис встал, запахнул халат.

— Мне нужно выпить чего-нибудь. Принести тебе вина?

— Нет, спасибо, — покачала головой Шери. Хотя сердце ее кричало: не оставляй меня, прошу тебя, побудь со мной! Разум твердил, что это желание неисполнимо. Не сегодня, так завтра Парис непременно покинет ее. И ей останется только холод и отчаяние одиночества. Да, может быть, немного воспоминаний.

9

Парис затворил за собою дверь спальни и привалился к ней спиной, с трудом сдержав тяжелый стон. Он дышал часто, как после быстрого бега.

На самом деле ему нужно было сейчас не выпить, а подумать. Привести в порядок мысли и эмоции, осознать услышанное от Шери.

Парис подошел к окну и рывком распахнул его. Дождь кончился, только с деревьев порой сыпались тяжелые капли под порывами ветра. Холодный осенний ветер слегка отрезвил молодого человека, до того шатавшегося точно пьяный.

Пожалуй, самое порядочное, что я могу сделать, сказал он себе, так это одеться и уехать прочь отсюда, пока не причинил Шери еще больше вреда. Не сделал еще хуже, чем этот чертов Уилл!

С каким наслаждением Парис свернул бы негодяю шею!

Но, если судить здраво, разве сам он намного лучше? Разве не задумал обмануть Шери самым подлым образом — и тоже из-за денег?

Выругавшись, Парис лег грудью на подоконник, жадно вдыхая сырой осенний воздух. Он попался в свою же собственную западню. И теперь, что бы ни сделал, все получалось одинаково плохо.

А кроме того, Парис не мог заставить себя расстаться с этой девушкой. Он не знал, когда она стала так необходима ему — как воздух, как солнечный свет. Но понимал, что жизнь без нее не имеет смысла. Даже в музей пошел по единственной причине: невозможно было и дальше находиться вдали от Шери.

Однако весь мир был против них, и Парис не видел, как изменить ситуацию в свою пользу.

Стоит сказать правду о себе, и Шери посмотрит на него, как на чудовище, как на подлого обманщика. А потом повернется и уйдет, чтобы больше никогда не возвращаться. Если же случится чудо и Парис убедит ее в чистоте своих намерений, что он сможет предложить внучке миллионера? Ведь у него не будет даже галереи. Не будет ни гроша, чтобы кормить семью, зато появится множество могущественных врагов — от Дюрфорта до собственного деда.

Пусть так, устало подумал Парис, выпрямляясь и закрывая окно. В конце концов честь дороже. Кроме того, сейчас есть дела поважнее — например, утешить девушку, которую он уже любил.

Парис думал, что она плачет, но Шери не плакала. Лежала на спине, глядя в потолок, и глаза ее блестели, словно, стеклянные. Парис подошел и тихо лег рядом. Она не шевельнулась, словно бы не заметив его, но Парис знал, что это не так.

Итак, это его последний шанс остаться самим собой, сделать то, к чему так стремится его сердце. А заодно исправить зло, некогда причиненное негодяем Уиллом.

Парис нежно коснулся ее щеки. Шери чуть вздрогнула, но не повернула головы. Тогда он приподнялся, чуть нависая над ней, и провел ладонью по теплой шелковистой коже — от шеи до низа живота, прикрытого батистом светлых трусиков. Желание пронзило его — желание быть с нею, слиться воедино со стройным, млечно сияющим в темноте телом.