Барбара Ханней - Чтобы встретиться вновь…

Но она сама этого хотела. Мог ли он возражать? Марк ощущал свою полную беспомощность. Он в автомобиле как в клетке, его терзают страшные мысли, он злится на километры асфальта, отделяющие его от Софи. Напряженно вглядываясь в дорогу, он твердил: «Только бы выдержать». Он не имеет права терять голову. Но как сохранить хладнокровие в такой ситуации? Легче удержать лошадь одной рукой в стемпиде10, чем увидеть Софи на больничной койке.

В больнице ему объяснили, как пройти в палату Софи.

Он вышел из лифта и оказался в длинном коридоре, где пахло антисептиком и чисто вымытым линолеумом. В стеклянной двери он увидел свое отражение. Ну и вид! Сью и Кэрри правы - нужно было принять душ и переодеться, прежде чем нестись сюда после грязной работы. Если бы не несчастье с Софи, он ни за что не позволил бы себе заявиться в город в таком виде.

Остановившись у сестринского поста, он снова спросил, как пройти к Софи Фелшем. Медсестра внимательно посмотрела на него. Впервые в жизни Марк почувствовал полную растерянность.

- Софи Фелшем, - повторила сестра и пробежала глазами список больных. Затем подняла голову и прищурилась. - Вы ее родственник?

- Я… отец ее ребенка.

Медсестра поджала губы и опять уставилась в список.

- Ее семья живет в Англии. - Марк повысил голос.

Почему нельзя просто сказать, в какой палате Софи?

Обычно Марка трудно было вывести из равновесия, но чем дольше медсестра размышляла о том, пускать его к Софи или нет, тем больше он распалялся.

- Скажите наконец, где мне ее найти! - сердито потребовал он и с силой треснул кулаком по краю стойки.

Медсестра и Марк испепеляли друг друга взглядом.

- Палата двадцать два, - сдалась она.

- Спасибо, - уже вежливо сказал Марк и повернулся, чтобы уйти, но задержался и спросил: - Как… она?

Сестра, видно, заметила страх в его глазах и смягчилась.

- Вам все расскажет сестра Харт.

- А где я могу ее найти?

- Сейчас она занята с другой больной.

Марк выругался себе под нос и пошел искать нужную палату.

Он увидел Софи еще с порога. Она была единственной больной в палате.

Она лежала совершенно неподвижно с закрытыми глазами. На одной руке белел квадратик пластыря. Наверное, в том месте, куда прикрепляли капельницу.

У Марка заныло сердце.

Возьми себя в руки.

Она не пошевелилась, когда он на цыпочках прошел к кровати и придвинул стул. Марк просто сидел и ждал. Он не был готов к тому, что она спит, и не знал, что ему делать. Что это значит? Она тяжело больна?

Во рту пересохло, он с трудом дышал. Он смотрел, как еле заметно поднимается и опускается белая простыня у нее на груди, как резко выделяются под ярким верхним светом темные волосы, длинные ресницы, бросающие тень на бледные щеки, нежно очерченные губы. Она красивая, очень красивая.

И такая одинокая. И далекая.

Он опустил глаза и увидел, какие у него грязные джинсы и сапоги. На кисти - черное масляное пятно. Он потер руку о коленку.

Софи открыла глаза.

- Марк!

Он хотел улыбнуться, но улыбка не получилась.

- Привет.

- Ты давно здесь?

- Минут пять. - Он наклонился к ней. - Как ты?

Софи покачала головой. Зажав пальцами дрожащий рот, она хотела справиться со слезами, но ей это не удалось - слезы наполнили глаза и потекли по щекам.

- Любимая.

Марк не знал, что говорить, о чем спрашивать, как осмелиться прикоснуться к ней. Он легонько похлопал Софи по руке, погладил ее локоны, рассыпавшиеся по подушке.

- Ты знаешь, как испугать мужчину. - На сей раз ему удалось выдавить улыбку.

Но Софи это не помогло - она продолжала плакать, и из-под ладони, которой она закрывала рот, вырывались рыдания.

Марк был смертельно перепуган и не знал, что ему делать. И еще эта грязная одежда! Он, чего доброго, испачкает Софи. Но все же склонился пониже и хотел поцеловать ее в щеку.

Она обхватила руками его шею, прильнула к нему, а ее хрупкое тело сотрясалось от рыданий.

- Бедная моя девочка. Не переживай так.

- Я потеряла ребенка!

Марку показалось, что он падает в пропасть.

Ребенка нет.

Он беззвучно застонал, но тут же одернул себя. Он приехал, чтобы поддержать Софи, а не добавлять ей страданий.

Она продолжала плакать. А он целовал ее мокрое лицо и пытался найти нужные слова, чтобы утешить. Обняв Софи, он баюкал ее, как баюкают маленького ребенка.

Наконец рыдания стихли, и она шмыгнула носом.

- Марк, прости.

- Тихо, тихо. - Господи, она еще просит прощения! Он взял с тумбочки пачку бумажных салфеток и протянул ей.

Софи взяла несколько штук, вытерла покрасневшие от слез глаза и нос и высморкалась.

- Тебе сообщили, что произошло?

- Да ничего не сообщили. Я знаю только то, что Джилл вызвала бригаду медиков.

У Софи вырвался прерывистый вздох, и она без сил опустилась на подушку.

- Здесь мне сразу же сделали УЗИ. И выяснилось, что ребенок… плод… перестал развиваться. - Она снова едва не разрыдалась. - Я все время думала о моей маленькой фасолинке… нашем ребенке. - Софи замолчала, закрыла глаза, и у нее по телу пробежала дрожь. Когда она открыла глаза, то произнесла безжизненным, уставшим голосом: - А он не рос и не мог вырасти. Врачи говорят, выкидыш был неизбежен.

Неизбежен.

У них не было ни малейшего шанса родить этого ребенка.

- Доктор говорит, такое случается, - добавила Софи. - Якобы это необъяснимое явление, но очень распространенное.

Марк с трудом сглотнул.

- Понятно.

- Все кончено, Марк. - Софи лежала с закрытыми глазами, а Марк смотрел на ее дрожащие веки и искал слова поддержки, но в голову лезли одни лишь избитые банальности.

Софи, не двигаясь и не открывая глаз, прошептала:

- Теперь все возвращается на круги своя.

Марк понял, куда она клонит, и крикнул:

- Нет!

Софи открыла глаза и посмотрела прямо на него.

- Я доставила тебе столько хлопот. Мне вообще не следовало прилетать сюда и вторгаться в твою жизнь.

- Разве я жаловался?

- Нет. - Она дотронулась до его руки. - Ты хороший человек, Марк.

-  Хороший?

Да такие слова говорят на похоронах! Когда прощаются навсегда.

В глазах Софи появился решительный блеск, и она твердо произнесла:

- Ты можешь вернуться в «Кулаба Уотерс» и жить спокойно.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Страшные слова, произнесенные Софи, вонзились в сердце Марка и причинили не меньшую боль, чем мысль о потерянном ребенке.

Софи было не легче. Она поняла, что теряет ребенка, как только внизу живота началась спазматическая боль. И еще она поняла, что теряет Марка. У нее было достаточно времени для обдумывания - сначала в самолете, и потом, когда в больнице ей сообщили, что у нее выкидыш.