Маргарита Бурсевич - Мамочка в подарок

— Его ошибка — моя удача, — пробормотал капитан мне в шею.

— Что?

— Говорю, пора собираться на завтрак. И не вздумайте убегать, я иду с Вами.

И он действительно быстро собрался сам и, невзирая на мою жуткую стыдливость, помог одеться мне. Я краснела, возмущенно сопела, но пришлось подчиниться и принять его помощь. А дальше мы вели себя как дети, стараясь тайком пробраться к моей комнате, где я могла бы переодеться и привести себя в порядок: прятались за шторами от случайно проходящей мимо служанки, выглядывали из-за угла, проверяя свободен ли путь, целовались в нише, куда капитану удалось меня затащить. Все это было странно, необычно, неприлично, но подарило невероятное счастье.

Немногим позже мы спустились по центральной лестнице в гостиную. Я время от времени заливалась румянцем, стоило только кому-нибудь посмотреть в нашу сторону. Мне казалось, что у меня на лице крупными буквами написано, что я провела эту ночь с хозяином дома. Стыдно мне не было, мне было замечательно, но очень волнительно.

— Мисс Блю, если вы еще раз так соблазнительно прикусите губку, клянусь, мы вернемся в мою спальню, — шепнул капитан, вызвав пламенную волну краски не только на щеки, но и кажется на все тело.

— Капитан, — постаралась я призвать к порядку Олбани.

— М — м— м, мне нравится, как это звучит из Ваших уст, — промурлыкал мужчина будто огромный кот.

В результате, поняв, что в этой словесной дуэли мне не выиграть, я прибавила шагу, стараясь увеличить расстояние межу нами, чтобы капитан больше не мог наговаривать мне на ухо непристойности.

В дверях я застыла, увидев двух детей, сидящих под самой елкой и о чем-то тихо переговаривающихся. Я не собиралась подслушивать и вообще была уверена, что они должны были услышать приближение посторонних, но они похоже были настолько увлечены, что не обратили внимания на шум открывшейся двери.

— Думаешь, получится? — Санни в волнении трепала елочную лапу, обрывая иголки, и мяла бумажные игрушки.

— Обязательно, — заверил ее Виктор.

Эйфория последних часов схлынула. Стало больно от мысли, что дети так и ждут маму, которая не придет. Очередное желание не сбудется, и со временем они перестанут верить в чудеса. И что уж греха таить: ревность тоже показала свой уродливый лик. Я не имела права ни на что претендовать, но так хотелось иметь хоть частичку детской преданности, с которой они ждут ту, что не вернется.

— А покажи еще раз, — потянула девочка брата за рукав.

Виктор отклонился в сторону и переставил маленькую коробочку чуть в сторону от сестры, оберегая.

— Санни, перестань, я уже два раза показывал.

Мальчик подобрался и совсем по-отцовски нахмурил брови, демонстрируя непоколебимую решимость.

— Ну, пожалуйста, — с непривычной для нее ноющей ноткой заканючила малышка.

— Лучше давай еще бумажных птичек с желанием запустим, а то следующее Рождество будет только через год.

Он явно схитрил, но девочка воодушевилась тем, что может внести свой вклад в чудо, и с поистине детским рвением принялась за дело.

— А папа тоже загадал? — никак не удавалось усидеть на месте девочке.

— Конечно. Он же сказал, что если мы все захотим, то все получится.

— Хорошо бы, — вздохнула Санни.

Возня под елкой продолжилась, а я все меньше понимала, о чем говорят дети. Со спины подошел капитан и, слегка приобняв, положил подбородок на мое плечо.

— Что тут? — тихо спросил он.

— Не знаю, — так же шепотом расстроено ответила я.

— Откуда грусть? — насторожился мужчина, сжимая руки чуть крепче.

— Наверное, я слишком привыкла быть в курсе того, что они задумали, — призналась я, а потом очень осторожно, но уверенно высвободилась из мужских рук, опасаясь, что нас могут увидеть.

Если быть честной перед самой собой, то его прикосновения мне безумно нравились, но выглядеть испорченной в глазах домочадцев не хотелось, а уж тем более в глазах детей.

Олбани наградил меня хмурым взглядом и поджал губы, словно я его обидела своим поступком. Быстро оглядевшись и убедившись, что никого рядом нет, я примирительно коротко поцеловала капитана в щеку, а потом вновь покраснела, смутившись собственной смелости.

— Ладно, так и быть, — кривая усмешка появилась на губах капитана. — Пока…

Не став договаривать, он обошел меня и отправился в гостиную к детям. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

Впервые за все время я никак не могла заставить себя поднять глаза на детей, которые обнаружив, что уже не одни, покинули свое место под елкой. Я тянула время как могла: осматривала елку, подарки под нею, сервировку стола к завтраку, поправляла платье и легкий шарфик, прятавший синяк на шее.

— С Рождеством?! — удивительно, как Санни удалось произнести это поздравление с вопросительной интонацией?

Неуверенный тонкий голос резанул по сердцу лезвием. Она ж наверняка напугана после вчерашнего, а тут я еще молчу и глаза прячу. Все мои переживания — это мои проблемы, и нельзя, чтобы дети страдали от этого.

Я посмотрела на малышку, которая теребила в пальцах недавно созданную ею бумажную птичку и взглядом о чем-то безмолвно просила.

— С Рождеством, милая, — как можно более мягко и радостно улыбнулась я.

Ее личико просияло облегчением и счастьем предвкушения, слегка насторожившим меня. А потом она вновь нетерпеливо потянула брата за рукав, словно подталкивая и поторапливая.

Виктор же все это время вопросительно смотрел на отца и как будто ждал то ли подсказки, то ли разрешения. Он прятал руки за спиной и периодически искоса поглядывал на меня.

Я совсем растерялась и, как и мальчик, стала поглядывать на капитана в надежде, что хоть он сможет как-то объяснить столь загадочное поведение детей. Выдержав театральную паузу, Олбани торжественно кивнул Виктору, а сам отошел за спины детей, словно присоединяясь к ним во всем, что они скажут или сделают. Санни, непривычно возбужденная, забралась на руки к отцу и крепко его обняла в поисках поддержки и успокоения.

— Мисс Блю, — сделал шаг вперед Виктор. — Сегодня в рождественское утро сбываются самые заветные мечты и желания.

Мальчик сильно нервничал и переминался с ноги на ногу, но взгляда не отводил и произносил свою речь так, как будто готовил ее с особой тщательностью и не раз репетировал.

— Но если несколько человек пожелает одно и то же — это желание должно сбыться непременно, — уверенно сказал он, словно и не хотел думать, что может быть иначе. — Мы так и сделали. Я, папа и Санни загадали желание и очень хотим, чтобы оно сбылось.