Бьюла Астор - Мир волшебства

— Нет, насколько мне известно.

— Интересно, — пробормотал Пит. — Послушай: «Доказано, что потеря памяти может быть вызвана надеждами, чувствами, желаниями, тревогами и разочарованиями больного. Такой недуг называется мотивированной, или репрессивной потерей памяти». Далее приведена история о том, как господин Игрек совершенно забыл, как зовут господина Икс, потому что любил его жену. Любопытно, но не убедительно. А что в следующей части?

Виктория сделала сэндвичи и сунула тарелку в духовку.

— Вот. «Бессознательный процесс вытеснения неприятных и нежелательных мыслей называется подавлением». Слушай, Вики. «Когда на кого-либо воздействуют электрошоком или подвергают сильному потрясению». И все такое прочее… «Обширная потеря памяти называется амнезией или состоянием фуги». — Пит продолжал читать очень тихо, а потом покачал головой. — Ох, плохие новости, Вики. «Личность в состоянии фуги делает то, что при случае совершили бы многие из нас — забывает обо всем и уходит на время из реальности. После выздоровления события, которые произошли в период заболевания, обычно забываются».

Пит замолчал и, будто извиняясь, посмотрел на Викторию.

— Я уже читала, Пит, — мрачно сказала она. — А, кроме того, Джек дал мне все это понять прошлой ночью.

Прошлая ночь. Чуть ли не вечность минула с тех пор. Тогда она не знала, что ей придется испытать боль. Прошлой ночью Норман целовал ее, но она еще не проникла в его мир. Тогда она не была влюблена.

— Вики?..

— Да?

— Я много думал этим утром. Мне кажется, за завтраком я дал тебе хороший совет.

— Ты немного опоздал, Пит, — ответила Виктория, вынимая тарелку из духовки и ставя ее на дальний конец стола охладить. Она достала небольшую бутылку вина и показала Питу.

Он рассеянно кивнул и, пока она открывала бутылку, вернулся к своим рассуждениям.

— Его начальник… Если то, о чем написал Норман, правда, а я полагаю, что так оно и есть, тогда этот парень уже дважды стрелял в нашего гостя. Очень может быть, он скоро появится здесь.

— Он не знает, где Норман, — ответила Виктория.

— Не знает? Он, должно быть, преследовал Нормана до книжного магазина. Что же его остановит теперь?

— Мы ушли от погони. Он о нас и понятия не имеет.

— Брось, Вики. Ты публично раздавала автографы. Вычислить нас для него просто, как дважды два. Я сужу по Норману. На такой работе дураков не держат. Сумасшедших может быть… Извини. — Он протянул руку за бокалом рейнского. — В сущности, этому подонку будет достаточно номерного знака моей машины, которая, кстати, нуждается в серьезном ремонте.

Виктория пропустила последнее замечание мимо ушей. Ее интересовало другое.

— Что же ты посоветуешь? — Она пригубила вино.

— Для начала нужно вызвать полицию.

— Нет, — услышали они гневный голос Норманна.

Виктория и Пит обернулись. В дверях стоял Норманн, одетый в рубашку, свитер и широкие брюки, которые принес Пит. Синева свитера подчеркивала темно-голубой цвет его глаз. Он побрился, отчего его грубоватые черты лица обострились.

Норман сменил повязку, и новая небрежно пересекала его левую бровь. Да, он был красив, но при этом выглядел суровым и безжалостным. Это был не тот человек, который делил постель с Викторией, знал все ее мечты и стремления. Незнакомец.

— Не надо полиции, — резко бросил он, входя в кухню, и хлопнул дверью так сильно, что она закачалась из стороны в сторону. В темном коридоре залаял Макс.

— Я же говорил вам. — Сказанные с холодной злостью, его слова звучали как обвинение.

Пит посмотрел на сестру, и в его взгляде было больше вопросов, чем ответов. Вернулась ли к нему память? Виктория хотела это выяснить, но тщетно пыталась подобрать нужные слова.

Норманн подошел к холодильнику, рывком открыл дверцу, из-за чего чуть не посыпались баночки с приправами, глубоко вздохнул, закрыл глаза и уже спокойно продолжил:

— Мне нужно время, чтобы закончить дело.

— Что? — спросила Виктория. — Какое дело?

Он повернулся к ней: мрачные глаза, сжатые губы.

— Это старое дело, оно за мной с тех пор, когда я служил в Управлении.

Виктория почувствовала и страх, и облегчение. Он все еще оставался ее Норманом, но его рассудок отчаянно боролся с возникающими противоречиями.

Пит прав, подумала Виктория. Настало время заняться памятью Нормана. Да, ему просто необходимо все вспомнить, ведь он связался с убийцей.

Но как мучительно будет помогать ему, возвращаться к прошлому — стоит этому произойти, и он забудет ее, забудет все, что случилось между ними. Виктория посмотрела на свои стиснутые руки и тихо повторила:

— Что? Какое дело?

— Незачем об этом говорить, — ворча, он в недоумении открывал и закрывал шкафчики. — Что такое, черт побери? Где эти проклятые бокалы?

Виктория указала на подставку для бокалов в пяти футах от его головы. Он уставился на них и лишь через несколько секунд, взял один и наполнил вином.

— Я не хочу втягивать тебя в эту историю.

Виктория удивленно посмотрела на Пита, и тот, будто прочитав ее мысли, сказал:

— Да она уже втянута. Куда больше? А если ты посмотришь на мою машину, то поймешь, что это касается и меня.

Норман усмехнулся, что привело Викторию в ярость.

— Пожалуй, но только потому, что мы женаты. — Норман поднял свой бокал. — Так случилось потому, что мы оказались в твоей машине. Чем меньше вы об этом будете знать, тем безопаснее для вас.

— К черту мою безопасность, — разгорячилась Виктория. — Что с тобой? О чем мы тут говорим?

Норман протянул Виктории руку, но она отстранилась и, стараясь придать холодность своему голосу, добавила:

— У меня есть право знать, что происходит.

Он вздохнул и опустил руку.

— Если бы я мог, то сказал. Но посвящать тебя в эту историю слишком рискованно.

— Почему?

Он нахмурился.

— Виктория, пусть все остается как есть. Пожалуйста. Я обещаю: никто, и ничто не разлучит нас с тобой. Ни давнишнее задание, ни Джеймс, ни Майкл.

— Что? — спросила она.

Леденящий ужас вновь сковал ей душу: неужели память возвращается?

Он покачал головой.

— Ничего, забудь.

— Ты тоже собираешься все забыть? — настороженно спросила Виктория.

— Конечно, нет. — Он попытался засмеяться, но смех прозвучал фальшиво.

— И что ты хочешь делать?

Он задумался ненадолго, потом улыбнулся.

— Сейчас ничего, только поем. — Он взял тарелку с сэндвичами в одну руку, бокал в другую, толкнул дверь плечом и, кивком попрощавшись, вышел из кухни.

— На место, Макс, — послышалось из-за двери.