Мамин сибиряк (СИ) - Резник Юлия

– Завтра к девяти мне нужно быть в городе.

– Х-хорошо.

– Надеюсь, ты выбросила из головы всякую ерунду?

– Если ты говоришь, что мне нечего бояться.

– Со мной поедешь? Или еще погостишь? – продолжал допытываться Мамин.

– А ты как хочешь?

– Догадайся!

– Ладно. Тогда с тобой. И извини, что тебе пришлось вот так срываться.

– Может, объяснишь, что на тебя нашло?

– Я же сказала. Думала, ты собираешься переезжать. Накрутила себя.

– Дуреха. Иди сюда.

И я как будто только и ждала этого предложения. Перетекла в Олеговы руки, спрятала лицо у него на шее. Кто-то осознанный наверняка бы сказал, что нельзя вот так обнажаться перед мужчиной. Но мне не хотелось прятать от него свою уязвимость. Почему-то казалось, что он скорее прикроет там, где я слабая, чем ударит.

– Любаш, дыши.

– Дышу.

– Не-а. Давай, со мной. Вдох. Выдох.

А ведь он прав. У меня легкие горели от нехватки воздуха.

– Ну, что такое?

– Не верится, – просипела я.

– Это потому что я тебе кольцо не купил.

– Да-а-а?

– Ага. Но мы же это исправим? Хочешь, по дороге домой заедем в ювелирный?

– Какой еще ювелирный? – ахнула я. – Лучше поспи лишний час.

Олег, который все это время водил носом у меня за ушком, замер. Потом отстранился, заставив меня откинуться в его руках.

– Что?

– Да вот, думаю, что Заречный мог тебя и не вытащить из окошка твоей темницы.

– И? – затаила дыхание я.

– И я бы никогда тебя не узнал.

Боже мой. Это было не то чтобы даже приятно. Это было… лучшее из того, что я слышала в своей жизни. Больше меня поразило бы разве что признание в любви. Но ведь в какой-то мере его слова и были признанием. А может, я опять придумала то, чего нет. В любом случае – волков бояться – в лес не ходить. Тут либо трусить, либо пробовать.

Сердце кричало – пробовать. Выстукивало морзянкой – да-да-да. Я наклонилась, чтобы самой поцеловать Олега. Поцелуй пришелся на бровь. Неловко. Пряча смущение, я взъерошила его отросшие на затылке волосы. То ли он всегда носил такую небрежную прическу, то ли пока просто не доходили руки подстричься. Я так мало про него знала. Но почему-то даже это меня совсем не пугало.

– Та-а-ак, Ань. Мы, похоже, не вовремя, – раздался зычный незнакомый голос над ухом. Я подпрыгнула, и не свалилась с коленей Мамина лишь потому, что он вовремя меня подхватил. Все же у него была достойная всяческого восхищения реакция.

– Нет-нет, все нормально.

Я все же встала. Пересела на свой стул, не сводя взгляда с маминого ухажера. Большой. Плечистый. Лысый. Я как-то совсем не так представляла мужчину, который мог бы покорить мать после стольких лет одиночества.

– Пивоваров. Николай Емельянович.

Мои глаза комично округлились. И я едва ли не вслух протянула: «Так вот какой ты, северный олень…». Пусть я нечасто приезжала в родную деревню, слухи о фермере, скупившем у местных землю, докатывались даже до меня. Ай да мама. Ничего себе!

– Люба, – представилась я. – А это мой…

– Будущий муж. Олег. Мамин.

– Я вас узнал.

И потом этот бандитского вида мужчина проорал какую-то совершенно неприличную кричалку, хулигански оскалившись. Мама закатила глаза.

– Коля!

– Ой, да ладно тебе, Анют, все ж свои. Я, Люба, вашу мать замуж позвал. Вы как? Не против?

– И вы тоже позвали, – промямлила я, от такого напора прячась за стаканом с квасом.

– В каком это смысле? – напрягся Николай Емельянович, повернувшись всем корпусом к матери.

– Ой! – опомнилась я. – Вы не так поняли! Я о себе. Олег вот тоже приехал свататься.

– А-а-а…

– А ты что подумал, Пивоваров? – подбоченилась мама. И такой вот… по-простецки подбоченившейся, я ее в своей жизни ни разу не видела. Если Николай Емельянович так на нее влиял, я была совершенно не против их союза. Может, мать хоть рядом с ним отпустит себя немного.

Глава 15

Не иначе как от обилия впечатлений меня вырубило, едва мы свернули с ухабистой деревенской дороги на трассу. И проспала я сном младенца до самой столицы. Проснулась, когда мимо пронесся мотоциклист, но не стала это обозначать, давая себе пару минут на то, чтобы тайком понаблюдать за Олегом. В свете проезжающих мимо машин лицо моего будущего мужа казалось таким красивым! Ну и что, что у него сломан нос? Я совершенно точно не видела мужчины красивее. А лежащие на руле руки? Это же какое-то произведение искусства. Такие большие, такие надежные… И стричься ему определенно не надо. Так он станет совсем уж красавчиком. Я же умру от ревности!

– Что, Любаш? – сверкнул Мамин белоснежными зубами. Я все хотела спросить, настоящие ли они, но было неловко. – Нравлюсь?

– Я вообще о Николае Емельяновиче думала! – выпалила, раздосадованная Олежкиной излишней самоуверенностью. Мне до такой еще расти и расти. И не факт, что я хоть в конце жизни приближусь к его показателям.

– Мне уже начинать ревновать? Ты это делала с такой мечтательной улыбочкой!

Вот гад! Я втянула щеки, закусила губу, но все равно не смогла противиться его обаянию. Со смехом ткнула Мамина в бок и следом прижалась лбом к его плечу.

– Вроде ничего он, да? – спросила обеспокоенно.

– Производит положительное впечатление. Ну, и его намерения не могут не вызывать уважения.

– Какие намерения? – не поняла сходу я.

– Так жениться. Мне кажется, чем старше, тем сложнее на это решиться.

– А-а-а. Ну, ты же решился.

– Так мне и не пятьдесят, Любава. – Олежка скосил на меня взгляд.

– Это да. Но тридцать пять – это тоже немало.

– Говоришь так, будто у меня песок из задницы сыплется, – рявкнул вдруг Мамин. Оу, нет… Я что, все-таки нашла его уязвимое место? Ну, кто бы мог подумать, что все так просто! С губ сорвался гаденький смешок. Олег сощурился. Смешок повторился. В притворном ужасе округлив глаза, я прикрыла ладошкой рот.

– Люба… – угрожающе прикрутил громкость Олежка, съезжая на обочину. – Что тебя так веселит?

– Н-не знаю, – натурально заливалась я. Потому что у моего смеха действительно не было никакой адекватной причины. Наверное, так из меня выходило напряжение от осознания, что даже моему со всех сторон положительному будущему мужу не чужды человеческие сомнения.

– Ах так? – оскалился он, до слез меня щекоча.

– Нет. Нет, Олег… – хохотала я. – П-перестань, п-пожалуйста. Я сейчас умру.

– Будешь еще смеяться над моими сединами?

– Не-е-ет, – божилась я, уворачиваясь со смехом.

– А что будешь?

– Не знаю.

– Боже, Люба. Нет бы сказать – любить!

– М-м-м, – стушевалась я.

– Что «м-м-м»? – передразнил меня Мамин. – Признавайся! Будешь?!

– Ты первый.

– Я-то понятно!

– Кому понятно?

– Всем!

– Я не все, – прошептала я, и все вообще как-то стихло. И смех, и шуточки. Олег отвел взгляд от моих губ. Наши взгляды переплелись.

– Ты не все, – кивнул он. – Ты совершенно потрясающая. Я влюблен.

И снова этот спазм в горле, как всегда, в такие моменты нежности… И снова все дрожит, заходится.

– Я влюблена, – вернула признание. – И мне безразличен твой преклонный возраст. Честно.

– Зараза, – прошептал, перед тем как меня поцеловать. Желание вспыхнуло мгновенно. Я зарылась пальцами в густые волосы Мамина, впуская его хозяйничающий язык в рот. Господи, это было так сладко! Грудь налилась. Белье вдруг стало невыносимо тесным. Задыхаясь, я на секунду оторвалась от его губ, жадно глотнула ставший вдруг вязким воздух и спустилась серией жарких поцелуев вниз по квадратному подбородку, массивной шее, рванула воротничок поло. Как вдруг кто-то забарабанил в окно!

– Эй! Ребятки, вы совсем охренели?!

Оказалось, что в какой-то момент, сама того не заметив, я перебралась со своего кресла, оседлав Мамина, будто жеребца. Щеки вспыхнули от мучительного стыда. А этому хоть бы хны! Усмехнувшись, Олежка ссадил меня со своих рук и, бросив: «Сиди тут, я выйду на минутку», действительно захлопнул за собой дверь.